МЕЖДУНАРОДНАЯ БОРЬБА С ПРЕСТУПНОСТЬЮ 
Введение. Принятие Римского статута Международного уголовного суда явилось важнейшим элементом, стимулировавшим кардинальную реформу национального законодательства в сфере преследования международных преступлений. Это позволило, с одной стороны, в значительной степени усовершенствовать механизм борьбы с наиболее серьезными нарушениями прав человека, в преследовании которых имелся юридический интерес как отдельных государств, так и международного сообщества в целом, а с другой – имплементировать обязательства государств по Римскому статуту. В обеспечении соответствия внутригосударственного законодательства положениям международных договоров по борьбе с геноцидом, преступлениями против человечности и военными преступлениями существует весьма эффективный опыт государств – членов Европейского союза, сыгравшего значительную роль в формировании постоянно действующего механизма международного уголовного правосудия. В этом ряду специального рассмотрения заслуживает модель имплементации Королевства Нидерландов, которую отличает комплексный характер, детально проанализированный авторами в представленном исследовании. В статье рассматриваются вопросы криминализации составов международных преступлений, регламентации отдельных аспектов уголовной юрисдикции, определения общих принципов уголовной ответственности за геноцид, военные преступления и т.д., а также соотношения Закона о международных преступлениях Королевства Нидерландов с иными, смежными правовыми актами.
Материалы и методы. Проведенное исследование основано на значительном объеме материалов, включая международно-правовые акты, решения международных судебных органов, национальное законодательство и судебную практику Нидерландов и других государств, а также доктринальные исследования. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы познания.
Результаты исследования. Проведенный анализ материально-правовой имплементации Римского статута со стороны отдельных государств – членов ЕС на примере национального законодательства Нидерландов показал, что криминализация на национальном уровне международных преступлений вносит значительный вклад в борьбу с безнаказанностью лиц, обвиняемых в совершении уголовно-наказуемых деяний, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда.
Обсуждение и выводы. Анализ национального законодательства Нидерландов, в частности Закона о международных преступлениях, свидетельствует о стремлении к созданию юридического режима, препятствующего безнаказанности лиц, виновных в совершении преступлений, вызывающих озабоченность международного сообщества в целом, а также дает весомые основания для вывода о полной имплементации норм Римского статута Международного уголовного суда, позволяющей Нидерландам самостоятельно преследовать обвиняемых, исключая возможную передачу производства по делу Суду.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА 
Введение. Основной ценностью правовых демократических государств является защита прав и свобод человека и гражданина. Для данной цели государством формируются специализированные органы – суды, а также назначается специальное должностное лицо – Уполномоченный по правам человека (омбудсман). В данной статье рассматриваются теории возникновения института уполномоченного по правам человека. Сравнение процессов возникновения института уполномоченного по правам человека на территориях Республики Абхазия и Российской Федерации обусловлено, в первую очередь, близостью правовых систем обоих государств и обширным заимствованием Абхазией положений российских нормативно-правовых актов, опыта их правоприменения и опыта построения демократических органов государственной власти. Актуальность данного исследования обусловлена несколькими причинами. Во-первых, оно представляет ценность в сравнительно-правовом плане, в рамках изучения зарубежного опыта функционирования института уполномоченного по правам человека. Во-вторых, учитывая степень влияния российского опыта построения правового демократического государства на Абхазию, данное исследование интересно и в качестве некой ретроспективы, как взгляд на заимствование российского института уполномоченного по правам человека в условиях ограниченного финансирования. В-третьих, принимая во внимание тот факт, что 90% жителей Абхазии являются гражданами Российской Федерации, изучение проблем защиты их прав и свобод представляет большой интерес для российской правовой науки.
Материалы и методы. Методологическую основу исследования составили общенаучные (социологический, системный и др.) и специальные (сравнительно-правовой, формально-юридический, историко-правовой и др.) методы познания.
Результаты исследования. В результате проведенного ретроспективного анализа становления института уполномоченного по правам человека на территории Российской Федерации и Республики Абхазия выявлено, что институт Уполномоченного по правам человека на территории Российской Федерации – это важный орган, призванный обеспечить защиту прав и свобод человека и гражданина (в первую очередь – от административного произвола); что институт Уполномоченного по правам человека на территории Республики Абхазия ранее носил лишь формально-декларативный характер, а после реформы, призванной повысить уровень защиты прав и свобод человека и гражданина, вовсе прекратил функционировать по ряду причин: нехватки материально-технического обеспечения, рабочего помещения и т.д. Фактическое отсутствие данного института в совокупности с рядом проблем судебной власти не позволяет в полной мере обеспечить защиту интересов, прав и свобод граждан Республики Абхазия. При этом, учитывая двойное гражданство данных граждан, вызывает нарекание бездеятельность российской власти в отношении защиты собственных граждан, постоянно проживающих за рубежом (на территории Абхазии).
Обсуждение и выводы. Проведенный анализ позволил выявить ряд причин, не позволивших учредить в Республике Абхазия институт Уполномоченного по правам человека, что негативно влияет на качество жизни проживающих в Абхазии (в том числе российских граждан). Выдвинут ряд предложений, призванных обеспечить уровень защищенности прав человека на территории Республики Абхазия.
МЕЖДУНАРОДНОЕ МОРСКОЕ ПРАВО 
Введение. В докладе Генерального секретаря ООН за 1969 г. указывалось, что «во всем мире» работало (на тот период) 125 стационарных конструкций, используемых для бурения в море и добычи нефти. В двухтомнике «Международное морское право», изданном в Великобритании в 1994 г., отмечалось, что «примерно 6000 стационарных конструкций находится в морских районах по всему миру». В 2014 г. только в районе действия Конвенции по защите морской среды Северо-Восточной Атлантики 1992 г. было расположено более 1300 таких установок. Статистические данные о таких морских конструкциях на январь 2018 г. показывают их максимальное количество в Северном море (184 установки), в Мексиканском заливе (175), в Персидском заливе (159), в дальневосточных морских районах (155), в морях Юго-Восточной Азии (152) при среднем числе установок в иных районах Мирового океана (от 3 до 88), с минимальным их числом в Канадской Арктике (1). Соответственно, вопросы толкования статей международных конвенций, определяющих правовой режим искусственных островов и иных стационарных конструкций в море, приобретают все бóльшую актуальность. Да и в общем контексте роста экономической и военной состязательности между государствами, в том числе в ходе деятельности на море, с привнесением в такую деятельность новых достижений науки и технологий, межгосударственные отношения, связанные с сооружением и размещением в море искусственных островов и иных стационарных платформ требуют предметного международно-правового регулирования.
Материалы и методы. В статье исследуются, прежде всего, те международные договоры, а также принятые в соответствии с ними иные международно-правовые документы, в которых выражения «искусственные острова», «морские установки», «сооружения», «устройства» имеют ключевое значение и которыми установлены предписания, применимые к регулированию отношений между государствами и иными субъектами международного права. Материалом для исследования послужили и доктринальные комментарии к соответствующим статьям Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. и Женевским морским конвенциям 1958 г., а также предложенные в науке определения понятий «искусственные острова», «установки и сооружения». Избраны традиционные методы исследования, общенаучные и специальные, при акценте на сравнительно-правовом методе.
Результаты исследования. Большинство специалистов по морскому праву, рассматривавших данную проблематику, сосредоточили внимание на авторских дефинициях вышеобозначенных конвенционных понятий, корректно отмечая, что отсутствие в универсальных международных договорах согласованных определений таких терминов затрудняет единообразное толкование и применение соответствующих конвенционных положений. А они в практическом плане играют важную роль, поскольку касаются, в первую очередь, соотношения прав и юрисдикции, гармонизации значимых интересов прибрежного и других государств в морских районах, где в данный момент создаются или уже используются искусственные острова, установки и сооружения, в том числе в территориальном море, исключительной экономической зоне, а также на континентальном шельфе. Вместе с тем столь различные авторские дефиниции лишь усугубляют отмеченные трудности выявления смысла тех норм универсальных конвенций по морскому праву, которые обозначают правовое положение искусственных островов, установок и сооружений в море. Это, в свою очередь, не способствует правовой определенности в отношениях между государствами, в том числе в таких чувствительных областях, как безопасность на море и защита морской среды.
Обсуждение и выводы. В контексте исследования авторами настоящей статьи не поддержана ни одна из предложенных в науке классификаций искусственных островов, установок и сооружений и ни одна из выдвигаемых учеными дефиниций. Вместо акцента на подобной классификации или авторских дефинициях в статье обосновывается объективно существующее согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. различие между статусом «искусственных островов», с одной стороны, и иными стационарными конструкциями независимо от их конвенционного названия («установки», «сооружения», «устройства», «оборудование» и т.д.) – с другой. Это правовое различие, как показано в статье, обусловлено с трудом согласованным на III Конференции ООН по морскому праву компромиссом в отношении баланса экономических, оборонных и природоохранных интересов прибрежного и иных государств, прежде всего в исключительной экономической зоне и на континентальном шельфе.
МЕЖДУНАРОДНОЕ ВОЗДУШНОЕ ПРАВО 
Введение. Несмотря на усилия государств и международного авиационного сообщества по обеспечению безопасности воздушного транспорта и снижению количества авиационных происшествий, к сожалению, на сегодня в мире существует немало угроз для безопасности полетов гражданских воздушных судов, к которым, в частности, относятся боевые действия и иная военная деятельность, ведущиеся в разных частях нашей планеты. Трагедией, в очередной раз отчетливо продемонстрировавшей, какой угрозе подвергаются гражданские воздушные суда и находящиеся на их борту пассажиры, попадая в воздушное пространство, находящееся над районом боевых действий, стала катастрофа малазийского самолета «Боинг-777-200», происшедшая 17 июля 2014 г. на востоке Украины и унесшая жизни 283 пассажиров и 15 членов экипажа. В контексте правового анализа данной авиакатастрофы автор рассматривает современное состояние международно-правового регулирования вопросов обеспечения безопасности полетов гражданских воздушных судов в воздушном пространстве над районами боевых действий и военных учений, анализирует проблемы и предлагает пути совершенствования этого регулирования.
Материалы и методы. Материалом для исследования являются международные договоры в области международного воздушного права, документы Международной организации гражданской авиации (ИКАО), труды российских и зарубежных юристов-международников. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы познания (диалектический метод, методы анализа и синтеза, дедукции и индукции и сравнительно-правовой метод).
Результаты исследования. В результате проведенного исследования автор приходит к выводу о том, что ни существующий на сегодня международно-правовой режим обеспечения безопасности полетов гражданских воздушных судов в районах боевых действий и военных учений, ни действующие нормы международного воздушного права, запрещающие применение оружия в отношении гражданских воздушных судов, не позволяют предотвратить авиакатастрофы, подобные той, которая произошла с малазийским самолетом 17 июля 2014 г. С учетом данного вывода автор предлагает пути совершенствования международно-правового регулирования деятельности гражданской авиации и вопросов обеспечения ее безопасности, в частности внесение соответствующих поправок в Конвенцию о международной гражданской авиации 1944 г., направленных на усиление обязательств государств по ограничению полетов гражданских воздушных судов в их суверенном воздушном пространстве в период ведения боевых действий или иной военной деятельности.
Обсуждение и выводы. Автор анализирует договорные и обычные нормы международного права, регулирующие вопросы безопасности полетов гражданских воздушных судов в районах боевых действий и военных учений, стандарты и иные акты (документы), принимаемые ИКАО, и на основе данного анализа делает вывод о том, что они не содержат четких обязательств государств по ограничению или запрещению полетов гражданских воздушных судов в их суверенном воздушном пространстве в период ведения боевых действий, военных учений или иной опасной военной деятельности. Кроме того, положения Конвенции о международной гражданской авиации 1944 г. и иных международных договоров, касающиеся запрета на применение оружия против гражданских воздушных судов, также несовершенны и не позволяют говорить о полной защите гражданской авиации от применения в отношении нее боевого оружия. Именно поэтому работа, проводимая ИКАО после авиакатастрофы малазийского самолета 17 июля 2014 г. по усилению защиты международной гражданской авиации от угроз, возникающих в связи с боевыми действиями и иной опасной военной деятельностью, представляется недостаточной и должна включать более эффективные меры, к которым может относиться принятие новых международных договорных норм, содержащих четкие международные обязательства государств.
МЕЖДУНАРОДНОЕ КОСМИЧЕСКОЕ ПРАВО 
Введение. Проблема отставания нормативно-правовой базы космического права от реалий и потребностей сегодняшнего дня неоднократно обсуждалась отечественными и зарубежными специалистами в области космического права. Как особо значимую можно выделить проблему борьбы за демилитаризацию космоса, принимая во внимание уже происходящее фактическое размещение оружия в космосе и отсутствие многосторонних и двусторонних запрещающих договоренностей в этой области. Реализуемые на протяжении уже нескольких десятилетий планы США по созданию ПРО ставят Российскую Федерацию перед необходимостью реагирования на создаваемые программой угрозы. Очевидно, что втягивание в гонку вооружений не отвечает ни экономическим, ни политическим интересам страны. Не менее тревожной тенденцией можно считать и стремление некоторых стран создать преимущества для своих частных пользователей в разработке и присвоении минеральных ресурсов небесных тел. В отсутствие формального запрета на такие действия они, по сути, размывают основополагающие положения Договора о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, 1967 г. Сегодня актуальной задачей можно считать сохранение достижений, лежащих в основе современного правового массива в области использования космического пространства, и обеспечение равных прав всех государств на участие в такой деятельности.
Материалы и методы. Материалом для исследования послужили научные труды и публикации российских и зарубежных исследователей в области права международной безопасности, международного космического права, а также международные соглашения в области исследования и использования космоса. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы познания (диалектический метод, методы анализа и синтеза, дедукции, индукции, сравнительно-правовой и историко-правовой методы).
Результаты исследования. С определенного момента вопрос о приведении норм космического права в соответствие с современными реалиями утратил свою академичность. Можно сделать вывод о том, что отставание в правовом обеспечении своих национальных интересов в космической деятельности может иметь для Российской Федерации непредсказуемые последствия. Что касается необходимости реагирования на реализуемую США и НАТО программу ПРО, то можно обоснованно констатировать, что имеющегося стратегического потенциала страны достаточно для преодоления любой системы противоракетной обороны. Тем не менее соревнование оборонительных и наступательных вооружений всегда неизбежно ведет к дорогостоящей гонке вооружений. Избежать этого, в том числе и употребляя ресурс «мягкой силы», а именно участия всех заинтересованных стран в реализации долгосрочных, взаимовыгодных, перспективных научных проектах, – задача сложная, но реализуемая.
Обсуждение и выводы. Возможность избежать дальнейшей конфронтации в области космических вооружений автор видит в исполнении уже имеющихся договоренностей в области сокращения стратегических наступательных вооружений, в использовании ресурса «мягкой силы» для переключения с гонки вооружений на реализацию долгосрочных взаимовыгодных проектов. Конфронтационный путь ведет в никуда, и из такого понимания ситуации США и Российская Федерация исходили, вступая на путь разрядки напряженности. Здравый смысл должен возобладать над сиюминутными политическими интересами. Это же в полной мере относится и к попыткам радикального пересмотра имеющихся договоренностей по исследованию и использованию космоса, нуждающихся в адаптации к современным реалиям, но не в отмене.
ПРАВО МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ И КОНФЕРЕНЦИЙ 
Введение. В статье проводится анализ взаимной ответственности Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений. Целью настоящего исследования является рассмотрение вопроса об ответственности специализированных учреждений и Организации Объединенных Наций за невыполнение взаимных обязательств. Перед автором стоит задача выявления механизмов взаимной ответственности специализированных учреждений и ООН путем проведения анализа учредительных документов данных организаций и соглашений между ними.
Материалы и методы. Материалами для исследования послужили Устав ООН, соглашения между ООН и специализированными учреждениями, Проекты статей об ответственности международных организаций, а также другие документы. При подготовке данной научной работы были использованы общенаучные и специально-юридические методы познания, а именно: диалектический, сравнительно-правовой методы, метод системного анализа, а также методы анализа, синтеза, дедукции и др.
Результаты исследования. Результатом настоящего исследования стали выводы о том, что специализированные учреждения являются субъектами международной ответственности и обладают широкой международной ответственностью, а также способны по общим правилам нести ответственность за совершение международных противоправных деяний, предусмотренную Проектами статей об ответственности международных организаций, в пределах своей компетенции. Нами была выявлена достаточно высокая зависимость специализированных учреждений от Организации Объединенных Наций в отношении свободы запросов консультативных заключений у Международного Суда ООН. На наш взгляд, отсутствие механизмов разрешения споров ставит специализированные учреждения в зависимость от ООН и ограничивает их свободу. Кроме того, тесное взаимодействие таких самостоятельных международных организаций, как ООН и специализированные учреждения, должно предусматривать и механизм разрешения споров в случае их возникновения, поэтому было бы правильным включить статьи о взаимной международной ответственности ООН и специализированных учреждений в соглашения ООН со специализированными учреждениями.
Обсуждение и выводы. В статье обращено внимание на необходимость закрепления положений о взаимной ответственности Организации Объединенных Наций и ее специализированных учреждений. Это обосновано тем, что между данными организациями осуществляется тесное сотрудничество, построенное на договорно-правовой основе, но положений о взаимной ответственности этих организаций нигде не закреплено. Выявлены особенности взаимной ответственности Организации Объединенных Наций и специализированных учреждений ООН. Показано, что, несмотря на существование достаточно большого количества механизмов разрешения международноправовых споров, участниками которых могут выступать международные организации, к разрешению споров между ООН и специализированными учреждениями данные механизмы неприменимы, в связи с чем существует необходимость включения положений о взаимной ответственности в соглашения между ООН и специализированными учреждениями.
ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ И КОНСУЛЬСКОЕ ПРАВО 
Введение. В статье исследуется правовой статус почетных консулов, порядок их назначения и выполнения консульских функций. Отдельно раскрывается объем функций, выполняемых почетными консулами, и объем привилегий и иммунитетов, предоставляемых почетным консулам для беспрепятственного осуществления своих должностных обязанностей. Особого внимания заслуживает обзор истории становления и развития института почетных консулов, начиная с древности и до настоящего времени. В рамках исторического экскурса отдельное внимание уделяется вопросу становления института почетных консулов в Российской империи, СССР и Российской Федерации.
Материалы и методы. Материалом для исследования послужили научные труды ведущих российских и зарубежных специалистов в области международного права и дипломатии. При подготовке настоящей статьи учитывались труды не только современных авторов, но также и классиков, чьи работы не утратили своей актуальности для целей данной статьи. Методологическую основу научного исследования составили общие и специальные методы познания (диалектический метод, методы анализа и синтеза, дедукции и индукции, сравнительноправовой и историко-правовой методы).
Результаты исследования. В ходе проведенного исследования подробно рассмотрены становление и развитие института почетных консулов. Проанализированы положения национального законодательства Российской Федерации и других иностранных государств о почетных консулах, о порядке их назначения, об объеме их функций, о требованиях, выдвигаемых к кандидатам на должность почетных консулов, и иные нормы, непосредственно обеспечивающие деятельность почетных консулов.
Обсуждение и выводы. В статье автор приходит к выводу, что основная роль в определении правового статуса почетного консула, порядка его назначения, осуществления им своих функций отводится национальному законодательству государств и двусторонним консульским конвенциям, в которых предусматривается возможность выполнения консульских функций почетными консулами.
ПРАВО ЕВРОПЕЙСКОГО СОЮЗА 
Введение. Пространство свободы, безопасности и правосудия (ПСБП) представляет собой одно из наиболее динамичных направлений политики ЕС. Миграционный кризис, а также активизация террористических организаций в странах – членах ЕС существенным образом повлияли на политику Союза, который был вынужден пересмотреть в целом программу действий в области ПСБП. В настоящее время ПСБП претерпевает существенные преобразования, что предопределяет особую актуальность рассматриваемой проблематики.
Материалы и методы. Настоящее исследование базируется на научных трудах российских и зарубежных исследователей в области европейской интеграции и европейского права, а также на анализе правовых актов ЕС. Методологическая основа исследования включает в себя разнообразные методы научного познания: философские (диалектический, рефлексивный и структуралистский методы), общенаучные (методы анализа и синтеза, индукции и дедукции, системный метод, метод теоретического моделирования и т.д.) и специальные юридические (метод юридической интерпретации, сравнительно-правовой метод и т.д.).
Результаты исследования. Развитие правовой составляющей ПСБП в настоящее время во многом обусловлено последствиями миграционного кризиса и возрастанием террористической угрозы. Принятые меры оказали «оздоровляющий» эффект на ПСБП. Общей чертой для всех компонентов ПСБП являются наращивание сотрудничества и перераспределение полномочий в пользу наднациональных институтов.
Обсуждение и выводы. Наиболее дискуссионными в рамках настоящего исследования являются два вопроса. Во-первых, существует ли риск краха ПСБП? Есть ли опасность того, что ЕС вынужден будет отказаться от некоторых достижений, полученных в рамках ПСБП? Авторы настоящей статьи считают, что, несмотря на текущие трудности, ЕС обладает достаточным запасом прочности, чтобы сохранить и усилить основные компоненты ПСБП. Во-вторых, в какой степени опыт ЕС в области ПСБП может быть использован в рамках ЕАЭС? Логика развития интеграционных образований позволяет предположить, что в перспективе ЕАЭС столкнется с необходимостью гармонизации миграционного и правоохранительных направлений политики, и в этом случае позитивный опыт ЕС может оказаться полезным для ЕАЭС.Введение. В настоящей статье авторы подробно рассматривают критерии и механизмы определения государства – члена ЕС, ответственного за рассмотрение ходатайств о предоставлении международной защиты в рамках Союза. Регулирование данной сферы осуществляется в рамках так называемой Дублинской системы, которая является одним из направлений построения Общей европейской системы убежища в ЕС.
Материалы и методы. Материалом для исследования послужили труды российских и зарубежных исследователей в области международного права и европейского права, посвященные изучению вынужденной миграции в ЕС. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы познания (диалектический метод, методы анализа и синтеза, дедукции и индукции, сравнительно-правовой и историко-правовой методы).
Результаты исследования. В результате проведенного исследования авторы обращают внимание на то, что Дублинская система является частью Общей европейской системы убежища, которая, в свою очередь, служит целям ЕС по построению пространства свободы, безопасности и правосудия (ПСБП). Авторы систематизируют определения и нормативно-правовые акты, составляющие основу Дублинской системы. Исходя из действующих актов ЕС анализируются такие аспекты Дублинской системы, как критерии, на основе которых определяется государствочлен, ответственное за рассмотрение, механизм раннего предупреждения, разработанный в рамках данной системы, и роль институтов ЕС в регулировании рассматриваемой сферы.
Обсуждение и выводы. Авторы указывают на то, что ЕС продолжает политику развития Дублинской системы. Критика этой системы является составной частью углубления интеграционных процессов по указанным вопросам в рамках ЕС. Данный процесс будет осуществляться путем расширения круга регулируемых вопросов и усиления роли наднационального регулирования в этой сфере.
МЕЖДУНАРОДНО-ПРАВОВЫЕ ВОПРОСЫ ТЕРРИТОРИИ 
Введение. Споры о делимитации арктических морских пространств и об осуществлении суверенитета над ними представляют интерес с точки зрения международного права вследствие отсутствия в настоящее время однозначного ответа на вопрос о пределах применимости к соответствующим акваториям Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. с учетом сложившихся в данном регионе обычно-правовых норм и исторических прав прибрежных государств. Среди них видное место занимает спор о границе США и Канады в море Бофорта, особое значение которого обусловлено усилением интереса данных государств к углеводородным разработкам в море Бофорта, а также заключением и вступлением в силу Договора между Российской Федерацией и Королевством Норвегия о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане 2010 г.
Материалы и методы. Теоретическую основу исследования составили доктринальные разработки российских и зарубежных юристовмеждународников, аналитическую базу − договоры между прибрежными арктическими государствами, определяющие принципы разграничения морских пространств между ними (СанктПетербургская конвенция относительно разграничения обоюдных пространств владений России и Англии в Северной Америке 1825 г.; Договор, заключенный между Россией и Североамериканскими Соединенными Штатами в Вашингтоне 18 (30) апреля 1867 г., об уступке Российских Североамериканских колоний; Соглашение между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки о линии разграничения морских пространств 1990 г.), национальное законодательство США и Канады, а также материалы дипломатической переписки. Основными методами исследования являются методы формальной логики (анализ, синтез, аналогия, моделирование), системный, исторический и сравнительно-правовой методы.
Результаты Исследования. По итогам проведенного исследования автор отмечает существенные различия правовых позиций США и Канады в отношении спорного участка моря Бофорта, которые состоят в противоположных взглядах на применимость к правоотношениям сторон Санкт-Петербургской конвенции относительно разграничения обоюдных пространств владений России и Англии в Северной Америке 1825 г. Её сфера действия, по мнению Канады, может быть распространена на морские пространства, в то время как США исходят из буквального толкования ее положений и, соответственно, применимости Конвенции исключительно к сухопутным территориям. Помимо этого США и Канада при утверждении своих правовых позиций используют институт особых обстоятельств в международном праве и международно-правовой принцип эстоппель, что находит отражение в национальном законодательстве данных государств. По итогам изучения различных подходов к разрешению спора, автор делает вывод о перспективах и целесообразности его урегулирования, в том числе в контексте арктических правопритязаний России.
Обсуждение и выводы. На основе анализа международных договоров о делимитации арктических пространств, национально-законодательных актов США и Канады, а также доктринальных подходов автор делает вывод о том, что сохранение существующего положения выгодно для обеих сторон, поскольку оно не наносит ущерба правовым позициям государств в аналогичных спорах и не препятствует международному арктическому сотрудничеству.
МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО 
Введение. В настоящее время переживший супруг является наследником по закону в большинстве государств романо-германской правовой семьи, однако условия предоставления, объем и виды прав пережившего супруга при наследовании по закону одновременно с кровными родственниками наследодателя и в их отсутствие в праве России и зарубежных стран существенно различаются. Кроме того, в зарубежных государствах проявляется тенденция к изменению понимания брачно-семейных отношений: более важная роль стала отводиться не только их формальному закреплению, но и фактическому характеру отношений между супругами, что также повлияло на права пережившего супруга при наследовании по закону. Указанные различия в регулировании прав пережившего супруга при наследовании по закону в России и зарубежных странах и тенденции в развитии зарубежного законодательства обосновывают необходимость проведения сравнительно-правового анализа регулирования прав пережившего супруга при наследовании по закону в России и в иных странах романо-германской правовой семьи, к которой относятся, в частности, Франция и Испания. Целью настоящего исследования явился поиск путей дальнейшего совершенствования действующего российского законодательства о наследовании в части, касающейся прав пережившего супруга при наследовании по закону, на основе результатов сравнительно-правового анализа наследования по закону в России, Франции и Испании. Для достижения указанной цели исследования были поставлены следующие задачи: выявить сходства и различия в понимании прекращения брачных отношений как обстоятельства, препятствующего призванию пережившего супруга к наследованию по закону, в праве России, Франции и Испании; установить место в очередях наследников, которое занимает переживший супруг, и его право на долю в наследственной массе (в том числе право на обязательную долю в наследстве) в трех изучаемых правовых системах; выявить иные права пережившего супруга, отличные от права на долю в наследственной массе, которые закреплены в законодательстве Испании и Франции, для их дальнейшего рассмотрения в качестве потенциальных новелл российского законодательства о наследовании.
Материалы и методы. Материалом для настоящего исследования послужили законодательства России, Франции и Испании (в частности, нормы наследственного, семейного и жилищного права), а также научные труды российских и зарубежных специалистов в сфере наследственного права. Методологическая база исследования представлена комплексом общенаучных методов (анализа, синтеза, индукции и дедукции), а также специальных методов, применяемых в юридической науке, таких как историко-правовой, формально-юридический и сравнительно-правовой методы.
Результаты исследования. В результате сравнительно-правового исследования были установлены сходства и различия в правовом регулировании России, Франции и Испании таких аспектов наследования по закону, как препятствия для призвания пережившего супруга к наследованию по закону и право пережившего супруга на долю в наследственной массе, в том числе на обязательную долю в наследстве, а также были выявлены иные права пережившего супруга, имеющие комплексный характер и зачастую отличающиеся от прав на долю в наследственной массе (права в отношении жилья, где переживший супруг обычно проживал с наследодателем, право на получение содержания и право на предметы домашней обстановки и обихода).
Обсуждение и выводы. В качестве выводов, полученных в результате сравнительноправового анализа условий реализации и содержания прав пережившего супруга при наследовании по закону в праве России, Франции и Испании, представлены предложения по дальнейшему совершенствованию российского законодательства о наследовании по закону в части, касающейся прав пережившего супруга при наследовании по закону.
ISSN 2619-0893 (Online)