Международно-правовые нормы при определенных условиях могут непосредственно
регулировать отношения с участием физических и юридических лиц. Исходя из тезиса о том, что правовая природа источника норм, регулирующих общественные отношения, предопределяет характер (родовую и типовую принадлежность) возникающего правоотношения, а также правосубъектность участвующих в нем лиц, следует сделать вывод о том, что индивиды являются субъектами международных межгосударственных отношений, а также субъектами международного права. Но индивиды не являются, ни субъектами международного права, ни субъектами международных межгосударственных отношений. Решение этой проблемы связано, во-первых, с выделением в качестве нового самостоятельного типа общественных отношений трансграничных общественных отношений. Только эти отношения могут регулироваться самоисполнимыми международно-правовыми нормами. Во-вторых, с тем, что в основе определения типовой принадлежности того или иного правоотношения лежит вовсе не типовая принадлежность регулирующей нормы (или ее источника), а предмет и метод правового регулирования. В соответствующих  случаях физические и юридические лица являются субъектами не международных межгосударственных, а трансграничных правоотношений. Поскольку в механизме правового регулирования трансграничных отношений стали принимать участие как коллизионные, так и материальные нормы всех допущенных каждым конкретным
государством к их урегулированию правовых систем, произошло формирование не новой по типу правовой системы, а новых по типу структурных элементов права как такового, которые мы называем межсистемными образованиями. Такие образования стали выступать важными элементами права и даже получили название «право» (международное частное право, международное таможенное право, международное налоговое право и др.), хотя правовыми системами или самостоятельными отраслями национального права они не являются. В соответствующих случаях физические и юридические лица являются субъектами не международного права, а межсистемных
образований.

Статья содержит краткий обзор исторического генезиса государства и анализ его юридических характеристик. Автор выделяет четыре типа государства: античное государство, феодальное государство, государство Нового времени, постмодернистское государство. Идеологами государства Нового времени являются Ж. Боден, определивший государство при помощи категории «суверенитет », и Т. Гоббс, разработавший теорию общественного договора. Модель Гоббса была перенесена на международное сообщество: государство, действующее в международном порядке,
стало рассматриваться по аналогии с индивидом, действующем во внутреннем порядке, - как субъект, обладавший абсолютной свободой, но добровольно отказавшийся от нее с целью обеспечения своей безопасности и защиты приобретенных прав. Хотя международное право не предъявляет жестких требований к элементам, образующим государство, оно предъявляет требования к характеру существующей между ними связи. Эта связь должна выражаться в суверенном и эффективном осуществлении власти правительства в отношении
населения государства в пределах территории государства. Логическим недостатком концепции суверенитета является то, что абсолютный характер государственной власти, на котором она настаивает, противоречит связанности государства международным правом. Кроме того, используя для описания государства только один его аспект (проявление воли), она игнорирует все остальные. Государство – это не только правительство, принимающее властные решения, но и продукт исторической
эволюции, культурное пространство, национальное образование, способ обеспечения общего блага, сфера действия общей воли, механизм социальной коммуникации и пр. Автор выделяет пять сценариев будущего. Какой бы из них ни был реализован, очевидно, что общество, которое первым сформулирует новую повестку дня и сумеет воплотить ее в жизнь, приобретет важнейшие геополитические преимущества.

Право прав человека оказало на общее международное право мощнейшее влияние. Оно задало вектор прогрессивного развития общего международного права на десятилетия вперед. Под его воздействием национальный суверенитет стал восприниматься международным сообществом и отправляться государствами совсем иначе. Личность обрела многие атрибуты международной правосубъектности.
Классическое международное право начало превращаться в мировое право. Многое из этого благодаря тому, что Право прав человека является правом результата. Благодаря негосударственному, в том числе международному судебному, нормотворчеству, которое смогло закрепить за Правом прав человека ориентацию
на саморазвитие и постоянную адаптацию к меняющимся потребностям социальной
и нравственной эволюции общества. Однако с какого-то момента отношение национального государства к международной судебной активизации утратило былую благожелательность. Симптоматика этого хорошо прослеживается в Великобритании, Франции, Германии, странах Восточной Европы и, не в последнюю очередь, в Российской Федерации. Сейчас международному судебному нормотворчеству вменяется в вину ограничение свободы усмотрения национального государства в борьбе с кризисными явлениями последнего времени, переживаемыми обществом вследствие усиления террористической угрозы, ослабления международной
конкурентоспособности, наплыва незаконных мигрантов и беженцев. Встретил оппозицию и ряд спорных правовых позиций, продвигаемых международными судебными органами. Возможность устранения нарастающего конфликта,
крайне опасного и пагубного, между национальным государством и международными
судебными органами авторы видят в строгом и неукоснительном следовании последними предписаниям субсидиарности, сдержанности, нейтральности и  политической неангажи рованности. В том, чтобы их деятельность была направлена главным образом и прежде всего на поиск разумного и приемлемого для всех баланса между интересами личности и общества, личности и государства и между  индивидуальными правами различного типа и разной направленности.

Приложение 1 к Конвенции о международной гражданской авиации (Чикагская
конвенция 1944 года) содержит подробные правила и требования (стандарты и рекомендуемая практика – SARPS) к проведению медицинского освидетельствования авиационного персонала с принятием решения о годности к профессиональной деятельности. Это способствует обеспечению безопасности полетов и предполагает эффективную национальную базу такой трудоемкой и ответственной работы.
Существующая в России система охраны здоровья авиационного персонала включает не только проведение медицинского освидетельствования этого контингента, но и наблюдение в период между освидетельствованиями, осуществление медицинских предполетных осмотров. В России правовая база в области гражданской авиации разработана давно, но необходимы меры по совершенствованию российского
законодательства и подзаконных актов в этой области в соответствии с международными
стандартами.

В январе 2017 года в Исламской Республике Гамбия была совершена неконституционная смена власти с применением силы, осуществлённой двумя региональными организациями – Африканским Союзом и Экономическим Советом государств Западной Африки (ЭКОВАС). Данное деяние нарушило принцип невмешательства в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства, и принцип воздержания в их международных отношениях от угрозы силой или ее применения. Признание победы кандидата оппозиции А. Барроу со стороны ЭКОВАС не даёт оснований для квалификации событий как приглашение иностранных войск со стороны законного правительства: к моменту вторжения А. Барроу не вступил в должность законным образом. Резолюции Совета Безопасности ООН № 2337 (2017) базируется  исключительно на документах африканского Союза и ЭКОВАС и не имеет ни одной ссылки на универсальный международно-правовой акт, включая Устав ООН. Она не была принята на основании главы VII и не уполномочивала какие-либо органы или  организации на определённые действия. Применение силы в отношении Гамбии носило противоправный характер, и рассматриваются возможные последствия данных действий для международного права в целом.

Среди девяти «свобод воздуха » («коммерческих прав») при международных воздушных перевозках, особое место занимают восьмая и девятая «свободы», согласно которым авиакомпании получают право совершать каботажные авиаперевозки на территории иностранного государства. При этом, если восьмая «свобода», после завершения такой перевозки, подразумевает продолжение полета в «свое» государство, то девятая «свобода» этого не предполагает («чистый» каботаж, между двумя пунктами на территории иностранного государства). Девятая «свобода» полностью открывает внутренний рынок авиаперевозок для иностранных компаний и на ее предоставление государства, как правило, идут в исключительных
случаях, когда существует крайняя необходимость связи с отдаленными пунктами
на своей территории, а собственной авиации для этого нет или не хватает. Случается, правда, ситуации, когда девятая «свобода» предоставляется по политическим мотивам или же для того, чтобы стимулировать конкуренцию
в авиатранспортной сфере. Статья 7 Конвенции о международной гражданской авиации 1944г. (Чикагская конвенция) предусматривает возможность каботажа иностранными авиапредприятиями. Но не на исключительной основе. В государствах – членах ООН действует 9-я «свобода воздуха», но с определенными условиями. Ряд других государств также предоставляет такую «свободу». В России она не действует. Но в силу ряда объективных причин ее целесообразно внедрить на определенных маршрутах.

В последнее время все большую актуальность приобретает деятельность по эксплуатации природных ресурсов космического пространства, включая Луну и другие небесные тела. Принимая во внимание перспективность данного направления космической деятельности, в конце 2015 г. США приняли Закон об исследовании и использовании космических ресурсов (Закон США 2015 г.), в котором, в частности, предусматривается соответствие регламентируемой деятельности международным
обязательствам США. Международное космическое право (МКП), объектом непосредственного и специального регулирования которого являются природные ресурсы Луны и других небесных тел, устанавливает международно-правовые основы всех видов космической деятельности, однако специальных норм, применимых к рассматриваемому виду космической деятельности, не предусматривает, но и прямо не запрещает его. Более того, исходя из отсутствия прямого запрета, возможным
толкованием является то, что уже добытые природные ресурсы («natural resources not in place» в противопоставлении «natural resources in place», используемому в  аутентичном тексте на английском языке Соглашения о Луне 1979 г.) не подпадают под основополагающий принцип неприсвоения Луны и других небесных тел, а их разработка и дальнейшее присвоение не противоречат нормам и принципам
МКП в том случае, если такая деятельность осуществляется с соблюдением соответствующих международных обязательств. Однако в настоящее время, ввиду отсутствия специального международно-правового режима, понятие «международные обязательства США» в контексте Закона США 2015 г. (как и в контексте аналогичного проекта закона Люксембурга 2016 г.), предусматривающего также права собственности граждан США на добытые космические ресурсы и ресурсы астероидов, не может быть наполнено конкретным содержанием, что, в свою очередь, влияет и на возможность применения закона. Более того, в связи с технологиями, использование которых планируется в рамках Миссии НАСА по изменению траектории движения астероида, уточнению также подлежат некоторые аспекты
правового режима астероидов. В этой связи международно-правовым решением могло бы стать определение понятий, например, «небесное тело», содержание которых не раскрывает действующее МКП Одним из косвенных и в то же время самых значимых последствий принятия Закона США 2015 г. является привлечение пристального
внимания международного сообщества к необходимости согласования специального международно-правового режима. Данный вопрос уже рассматривается в Юридическом подкомитете Комитета ООН по космосу, на симпозиумах по МКП, создана Гаагская рабочая группа по управлению космическими ресурсами; возможным также представляется рассмотрение на предстоящей конференции ЮНИСПЕЙС 50+. При согласовании потенциального специального
международно-правового режима может быть учтен, с соответствующим развитием согласно специфике объекта МКП, аналогичный правовой опыт, применимый к ресурсам других территорий за пределами национальной юрисдикции. Нормы и принципы такого специального режима могут быть согласованы в различных формах с учетом стратегических, экономических и технологических реалий на момент его установления. При этом необходимым представляется учреждение соответствующего
международно-правового режима до того, как начнут возникать многочисленные международные споры и конфликты, и участие в нем большинства субъектов международного права.

Преступления против мира впервые были закреплены в Уставе Международного
военного трибунала (ст.6 (а)), что явилось новеллой в международном праве. В статье анализируется формирование юридической концепции ответственности за преступление агрессии в Уставе и Приговоре Международного трибунала и ее значение. Автор констатирует, что участники Лондонской конференции 1945 г., по – сути, уклонились от определения того, что составляет понятие «агрессивной войны»; между тем в Приговоре МВТ понятия «агрессии» и «агрессивной войны» употреблены почти синонимично. Нюрнбергский процесс показал, что международное уголовное правосудие играет важную роль в деле укрепления мира и международной  безопасности; эту тенденцию продолжает и Международный уголовный суд (МУС), в юрисдикцию которого (потенциально) вошло преступление агрессии (ст.5 Римского Статута). Разработка его определения завершилась на Конференции государств-участников по Обзору Римского Статута МУС в 2010 г. (Кампала, Уганда) принятием консенсусом поправок, содержащих определение преступления агрессии (ст. 8-бис) и условий осуществления юрисдикции в отношении этого преступления (ст. 15-бис и 15-тер). В качестве основы определения взята формулировка Устава Нюрнбергского
трибунала. Определение в части, касающейся определения государственного акта агрессии, полностью следует основным пунктам Определения агрессии ГА ООН 1974 года (3314). Статьи Элементов и Пониманий преступления агрессии должны  пониматься в свете ст.31(3) (а) Венской Конвенции о праве международных  договоров. Государства достигли согласия и относительно механизмов начала осуществления юрисдикции Судом. Для того, чтобы данное определение стало действующим, необходима ратификации не менее чем тридцатью государствами
(это достигнуто осенью 2016 г.); кроме того, вступление в силу поправок - предмет дополнительного решения государств.

Статья посвящена вопросам формирования и развития избирательного права и избирательной системы Швеции. Автор описывает становление представительного
органа страны – Риксдага, впервые собравшегося в шведском городе Арбога в 1435 году, учреждение четырёх палат в Риксдаге, представлявших вплоть до второй половины XIX века разные сословия страны (дворян, священнослужителей, горожен и крестьян). Избирательное право начинает зарождаться в Швеции в начале 1800 годов, когда происходит широкое реформирование законодательного органа. После представительной реформы 1866 года на смену сословно-представительскому четырёхпалатному Риксдагу приходит выборный двухпалатный орган,  представлявший уже все население страны. Выборы в верхнюю палату осуществлялись косвенным способом членами общих собраний ландстингов (шведских провинций) и уполномоченными городских собраний в крупных городах. Вторая палата Риксдага избиралась посредством прямых выборов избирателями при сохранении, однако, высоких избирательных цензов (возрастного, имущественного, гендерного).
Особое внимание уделяется в статье избирательным реформам, проводившимся в начале ХХ века, провозглашению всеобщего избирательного права, борьба за которое велась в Швеции два десятка лет (с 1896 по 1919 гг.). Именно эти реформы повлияли на содержание современной избирательной системы и избирательного
права этой скандинавской страны. Благодаря им пропорциональная избирательная
система пришла на смену мажоритарной, были снижены возрастные избирательные цензы, избирательные права получили женщины. Данные реформы заложили основу для современной избирательной системы и избирательного права Швеции.
В статье характеризуются избирательные реформы, проводившиеся во второй половине XX века. Результатом самых значительных из них стал переход от бикамерализма к уникамерализму, законодательное провозглашение основных
принципов избирательного права (всеобщего, равного, свободного, прямого избирательного права при тайном голосовании). Отдельно анализируются современные тенденции развития избирательного права Швеции.

Обеспечение всеобщего доступа к лекарственным средствам является важнейшим аспектом международной повестки дня и государственной политики в сфере охраны здоровья населения. Обеспечение доступа к лекарственным средствам определяется системным взаимодействием ряда факторов, включающих вопросы инвестиционной политики, охраны интеллектуальной собственности, организации торговых процессов, а также реализации государственных гарантий в сфере бесплатного оказания медицинской помощи. На сегодняшний день наблюдаются явные диспропорции в сфере обеспечения надлежащего уровня инвестиций в разработку лекарственных препаратов, формирования приемлемой цены для конечного потребителя и обеспечения достаточного уровня защиты прав интеллектуальной
собственности. Эффективное регулирование данных процессов требует расширения
сферы сотрудничества международных организаций и укрепления мандата Всемирной организации здравоохранения для формирования международной повестки дня в сфере обеспечения доступа к лекарственным средствам, учитывающей интересы производителей и общества. Авторы на основе анализа специфики развития фармацевтической промышленно сти и уровня доступности инновационных лекарственных препаратов в различных регионах мира, приходят к выводу, что на современном этапе в инициативах, реализуемых международным организациями, отсутствует должный уровень баланса между интересами общества и интересами производителей лекарственных препаратов. Авторами установлено, что наличие
унифицированных стандартов защиты прав интеллектуальной собственности способно гарантировать возможность компаниям поддерживать высокий уровень финансирования научно-исследовательской деятельности для возмещения экономических потерь вследствие инвестиций, не приводящих к созданию рыночного продукта. Авторами также установлено, что в международно-правовых документах
устанавливаются общие принципы регулирования, определяющие необходимость обращаться к наиболее успешному опыту, реализуемому на национальном уровне, для обеспечения сбалансированного подхода к стимулированию развития инноваций и расширению охвата населения необходимыми препаратами.

Потепление климата и развитие технологий использования природных ресурсов и транспортных путей в Арктике делают этот регион земного шара важным не только для приарктических государств, но и для многих других. Учитывая разнообразие интересов
разных стран, правовое регулирование деятельности в Арктике становится особенно
важным. В этих условиях международные организации, особенно универсальные, способны внести значительный вклад в сотрудничество государств в области судоходства, разумной добычи природных ресурсов и устойчивой защиты природной среды. С течением времени в деятельность в Арктике включаются все новые организации, которые прежде не касались данного региона, как, например, Всемирная торговая организация. В основе деятельности и международных организаций, и других участников, лежат общепризнанные принципы и нормы международного права.

Коррупция является одной из глобальных проблем современности. Для повышения
эффективности борьбы с коррупцией на глобальном уровне необходимо международное сотрудничество. В настоящее время существует ряд международных организаций (включая ОЭСР, Всемирный Банк, ГРЕКО и др.), уделяющих вопросам
антикоррупционной борьбы достаточное внимание. Однако существующие правовые механизмы, регулирующие борьбу с коррупцией, нельзя охарактеризовать  однозначно. Статья посвящена анализу правовых аспектов деятельности международных организаций по вопросам противодействия коррупции на глобальном уровне. Авторы рассматривают деятельность и систему международных организаций, занимающихся борьбой с коррупцией, перспективы подобной формы международно-правового сотрудничества государств. Достаточно подробно освещаются практические аспекты деятельности вышеупомянутых организаций и существующие на данный момент в их рамках антикоррупционные документы, инициативы и программы. Отдельно рассматриваются региональные организации и особенности их деятельности
по борьбе с коррупцией. Подчеркивается необходимость развития и укрепления международно-правового сотрудничества по противодействию коррупции. Авторы приходят к выводу, что назрела необходимость усовершенствования действующих международно-правовых инструментов борьбы с коррупцией, в первую очередь в связи с тем обстоятельством, что они не охватывают весь комплекс возможных
направлений борьбы с глобальными коррупционными вызовами на мировом уровне.

Реалии экономического сотрудничества свидетельствуют о возрастании
потребности государств к экономическому сотрудничеству в различных форматах, и эта тенденция развивается во всем мире. Российская Федерация в Концепции внешней политики (2016 г.) заявляет о необходимости расширения «сетевой дипломатии» и участия в становлении «сетевых альянсов государств». Автор ставит проблему эффективности реализации принимаемых решений в рамках различных интеграционных объединений, насущную необходимость использования сетевых альянсов государств. Предлагает обратить внимание на возможность объединения организаций (в которых участвует Российская Федерация) и созданием в некоторых из них нескольких форматов «по интересам», что позволило бы эффективнее использовать имеющийся потенциал специалистов и финансовые расходы государства.

В статье рассматривается «принцип устойчивого развития”, который предусмотрен многими международно-правовыми документами, характеризуется в работах специалистов по международному природоохранному праву. Особое внимание уделяется современной трансформации концепции устойчивого развития. Автор показывает существенные отличия между первоначальной идеей устойчивого развития, заложенной в известном докладе «Наше общее будущее», и современным содержанием данной концепции, как оно отражено в более поздних документах ООН и в других международных материалах. Далее в статье отмечается, что у концепции устойчивого
развития нет перспективы развития в направлении, заложенном в первоначальном докладе, если двигаться по универсальному уровню правового регулирования. Напротив, такие перспективы очевидны на региональном и двустороннем уровнях, как показывает пример Арктического региона. В таком контексте в статье исследуются документы Арктического совета и соответствующие научные публикации иностранных специалистов по международному праву

Статья посвящена особенностям подхода, применяемого Европейским судом по правам человека при рассмотрении и оценке обоснованности требований о компенсации морального вреда физическим лицам. В рамках настоящего исследования автор также затрагивает подход, применяемый Европейским судом по правам человека при оценке аналогичных требований о компенсации вреда юридическим лицам. В частности, автор исследует подход Европейского суда по правам человека к определению понятия морального вреда, методов и критериев оценки размера вреда, подлежащего компенсации, а также круга лиц, имеющих право на получение компенсации  морального вреда, используемые Европейским судом по правам человека при рассмотрении дел. Кроме того, для целей сравнительного анализа автор затрагивает в настоящей статье те законодательные пробелы, а также проблемы правоприменения, которые существуют в отечественном правовом регулировании института компенсации морального вреда физическим и – в части – юридическим лицам.

В статье рассматривается эволюция конституционно-правового статуса Шотландии в составе Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии с 1707 г. до наших дней. Автор указывает основные элементы дискуссии о статусе данного региона в британском государствоведении. Статья содержит характеристику основных этапов развития конституционно-правового статуса Шотландии в процессе трансформации Великобритании от унитарного государства к регионалисткому. При этом автором дается трактовка феномена регионалисткого государства как новой формы территориально-политического устройства, отличной как от унитаризма, так и федерализма. В статье предлагается анализ современного конституционно-правового статуса Шотландии как составной части Соединенного Королевства сквозь призму основных отличительных
черт регионалисткого государства как формы территориально-политического устройства государства.