ВВЕДЕНИЕ. В регулировании трансграничных общественных отношений принимают участие не только нормы права данного государства, но и нормы иностранного национального права и самоисполнимые международно-правовые нормы. В своей совокупности эти нормы образуют своеобразную буферную зону между существующими правовыми системами, т. е. создают правовой феномен, который допустимо назвать правовым фронтиром. Именно в рамках этого фронтира происходят многочисленные правовые явления, сама возможность существования которых в недалеком прошлом либо оспаривалась, либо категорически отрицалась.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В качестве материалов для исследования были использованы положения международных договоров, национального законодательства России и других государств, а также многочисленные труды российских и зарубежных ученых. Методологическую основу исследования составляют общенаучные и специальные методы.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В ходе исследования были сделаны выводы о том, что поскольку иностранное право по своему содержанию не совпадает между собой, применение его норм для регулирования трансграничных отношений приводит к тому, что подобные отношения одного и того же вида на территории одного и того же государства регулируются по-разному. При этом источниками правовых норм, регулирующих трансграничные отношения, являются все известные источники права, чего нет ни у внутригосударственных, ни у международных межгосударственных отношений. Кроме того, появились новые виды источников международно-правовых норм, направленных на урегулирование трансграничных общественных отношений, не указанных в ст. 38 Статута Международного Суда ООН. В статье констатируется, что значительные изменения в теории общего международного права (а также в общей теории права) вызваны появлением самоисполнимых международноправовых норм, предназначенных для регулирования именно трансграничных общественных отношений.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Автор приходит к выводу, что появление самоисполнимых международно-правовых норм потребовало изменения самого определения международного права, признания невозможности существования какой-либо универсальной теории соотношения международного и национального права, а также уточнения понятия объекта и предмета международного договора. Применение самоисполнимых международно-правовых норм в качестве регуляторов трансграничных общественных отношений не трансформирует эти отношения в международные межгосударственные отношения и не превращает их субъекты в субъектов международного права. Эти отношения остаются трансграничными отношениями, а их субъекты обладают именно трансграничной правосубъектностью, независимо от того, нормой какой правовой системы они оказались урегулированы.

ВВЕДЕНИЕ. Международное обычное право является старейшим источником международного права и на протяжении столетий являлось его основным источником. Но и в наше время сохраняется значение обычая в международном праве это другой вид его правовой нормы, наравне с международным договором. Основное различие между двумя нормами заключается в неписаной форме обычая, но он и договорные нормы имеют равную юридическую силу.

МАТЕРИАЛЬІ И МЕТОДЬІ. Документальной основой исследования являются международные договоры и международные обычаи, резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, Статут Международного Суда ООН и его юриспруденция, доклады Ассоциации международного права. Доктринальной основой статьи являются труды ученых международного права. Методология исследования общенаучные и частно-научные методы познания.

РЕЗУЛЬТАТЬІ ИССЛЕДОВАНИЯ. Результаты исследования в статье касаются определения международно-правового обычая, а это формулировка его как применимого права в делах, рассматриваемых Международным Судом: «международный обычай, как доказательство всеобщей практики, признанной в качестве правовой норме» (Ст. 38, п. 1 «b» Статута Международного Суда ООН). Согласно этому определению, обычно-правовая норма содержит два элемента: объективный, называемый также материальным это практика государств, и субъективный убеждение государств в обязательности этой практики, т.е. право. Для обозначения субъективного элемента в международном праве установлено латинское выражение «opinio juris sive necessitatis» (мнение о праве или необходимости), а чаще всего субъективный элемент кратко именуется только «opinio juris». В результате исследования выявлено, что по своей сути opinio juris представляет собой волевое отношение к государственной практике. Воля государства имеет внешние формы проявления; эти формы не являются чем-то случайным и произвольным — они точно определены, общеизвестны и созданы государственной практикой: согласие, принятие, признание и убеждение государства.

ОБСУЖДЕНИЯ И ВЬІВОДЬІ. Основные выводы исследования касаются вопроса формирования opinio juris. Процесс создания двух элементов обычая представляет собой интегральный процесс: он одновременно формирует практику государств, но и opinio juris относительно нее. Opinio juris не имеет самостоятельной стадии или процесса формирования,  а также не формируется после окончательного формирования практики обычно-правовой нормы, так сказать, формирование opinio juris не „ждет“ окончателного формирования практики; следователно формирование opinio juris не располагаться между стадией практики и возникновение самой обычной нормы. Поэтому объективный элемент обычной нормы — ее практика, и ее субъективный элемент — opinio juris, создаются вместе и во взаимодействии. Вывод, вытекащий из интегральности процесса состоит в том, что каждый акт соответствующей практики, такой же, как и предыдущий, но и как последующий, и таким образом способствует формированию убеждения в том, что это единственный, а потому обязательный способ выполнения практики. И наоборот, убеждение государств в том, что данная практика является обязательной, мотивирует их выполнять только эту практику.

ВВЕДЕНИЕ. Группа зарубежных ученых-международников недавно опубликовала коллективную монографию по тематике вероятности в международном праве – «Contingency in International Law: on the possibility of different legal histories». [Contingency in International Law…2021]. Исходным пунктом данной работы является вопрос, почему международное право такое, каким мы его знаем сейчас, и могло ли оно быть другим. Обращение к проблеме возможностей альтернативных путей развития истории международного права ставит под вопрос неизбежность развития международного права в современное состояние и требует исследования взаимосвязи между значением самого международного права, историческим контекстом и волей субъектов, участвующих в становлении международного права.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Материалом исследования послужила коллективная моногра

фия «Contingency in International Law: on the possibility of different legal histories» («Вероятность в международном праве: о возможности иных историй права») под редакцией И. Венцке и К. Дж. Хеллера. Исследование идей, изложенных авторами монографии, проведено с использованием общенаучных методов и частных юридических методов, как историко-правовой подход.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Для развития отечественных международно-правовых исследований в области теории международного права иногда нужен интеллектуальный импульс, смелая постановка вопросов, идущих вразрез с доминирующими теоретическими установками. В этом отношении вопрос о возможности совершенно отличных путей развития содержания международного права ввиду самых различных факторов может быть триггером для обновления позитивистских установок в российской теории международного права.  Задача пересмотра направляющий тезисов не требует отказа от сложившихся правовых позиций, но, напротив, необходимость плодотворного осмысления традиционных убеждений. Данное предположение иллюстрируется концепцией международно-правовой политики государства, которая исходит из положений классической теории согласования воль, и вместе с тем делает ряд допущений или пояснений, позволяющих отвечать на вопросы о вероятности становления международно-правовых норм тем или иным образом. На основе материалов книги под редакцией И. Венцке и К. Дж. Хеллер исследуются вопросы   о    роли    случайного    и    закономерного в определении содержания международного права, о значении контекста в создании и развитии норм международного права, о месте волевых решений и роли случайных и внеправовых факторов в положениях концепции международно-правовой политики.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. В отличие от теории согласования воль, стоящей на строгих позитивистских основаниях, концепция международно-правовой политики государства подтверждает влияние внеправовых факторов на ход развития международно-правовой аргументации государств. Например, проблема контекста имеет большое значение в определении возможности легитимации тех или иных международно-правовых позиций государства. Сами по себе доводы государств со ссылками на нормы международного права остаются бесплодными вне актуального контекста (включая настоящее содержание международного права, состояние международных отношений, темы в международной повестке). Это связано с тем, что легитимируемые правовые нормы фиксируют текущие результаты согласования воль среди государств, достижимость которых зависит от комплекса правовых и внеправовых факторов. Но также важно понимать пределы допущений о влиянии тех или иных факторов на содержание международного права. Так, с одной стороны, не следует преувеличивать роль контекста, поскольку международное право не может поддаваться конъюнктуре, а развивается последовательно. В то же время при исследовании международно-правовых политик государств следует избегать склонности к ложному детерминизму в оценке их развития ввиду риска ошибочного выделения стратегической линии международно-правовой аргументации государства при пренебрежении фактами, не соответствующие данной линии. Таким образом, вопросы, предлагающие неожиданные ракурсы на казалось бы решенные задачи, позволяют развивать устойчивые доктринальные представления в новом русле. Но вместе с тем необходимо учитывать методологические пределы новых допущений для последовательного развития современной отечественной науки международного права.

ВВЕДЕНИЕ. Из всех арктических морей, вдающихся в побережье Сибири, Карское море наиболее заметно отделено архипелагами и островами от остальной части Северного Ледовитого океана, причем земли, почти замыкающие это море, исстари находятся под суверенитетом России. Эти особенности предопределили характер осуществления Российской империей, Советским Союзом, современной Россией своих властных полномочий в отношении Карского моря. В 2022 г. семь западных государств-членов Арктического совета привнесли в Арктику разногласия с Россией по внерегиональному вопросу, тем самым нарушив традиционный политико-правовой «иммунитет» региона от последствий внерегиональных конфликтов. В этой связи встает вопрос об адекватных ответных мерах.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Материалами к исследованию послужили правовые документы Российской империи, Советского Союза, Российской Федерации, а также научно-правовые публикации, применимые к оценке статуса Карского моря. В качестве методологической основы автором использованы общенаучные и специальные методы правоведения.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Если в период Российской империи советник по международному праву главы государства лишь допускал возможность юридической квалификации Карского моря в качестве внутренних вод России, то в период СССР такая квалификация была единодушной в отечественной международно-правовой науке. Вместе с тем, на государственном уровне соответствующего нормативно-правового акта в поддержку этой доктринальной квалификации издано не было. В 1985 г. впервые было принято Постановление Совета Министров СССР, однозначно противоречащее отмеченной доктринальной квалификации. Согласно Постановлению 1985 г. большая часть Карского моря оказалась за пределами государственной морской границы СССР.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВВОДЫ. По мнению автора, Постановление Совета Министров СССР 1985 г. имеет необратимые последствия: в контексте применимого общего международного права уже невозможно вернуться к позиции советской международно-правовой доктрины относительно квалификации всего Карского моря в качестве государственной морской территории страны. Вместе с тем, упомянутое нарушение в 2022 г. семью западными государствами-членами Арктического совета принципа «иммунитета» Арктики от межгосударственных разногласий в других регионах дает возможность обозначить, в порядке ответных мер, усиление своих властных прерогатив в отношении Карского моря. Научные предложения по содержанию таких ответных мер сформулированы в статье. 

ВВЕДЕНИЕ. Боевые действия все чаще ведутся в населенных пунктах, в том числе в крупных городах, что приводит к неизбирательным нападениям на гражданское население и гражданские объекты. Эта проблема признается ООН, все большим числом государств и требует обучения комбатантов выбирать и применять соответствующие средства и методы войны в населенных пунктах для предупреждения или минимизации случайного вреда для гражданского населения и гражданских объектов в таких условиях. Однако, например, действия возглавляемой США коалиции в 2016-2017 гг. по освобождению от террористов иракского Мосула, вооруженных формирований Украины на Донбассе с 2014 г., повлекшие неоправданно большие жертвы среди мирного населения и разрушения городской инфраструктуры, свидетельствуют об игнорировании западными державами и их сателлитами указанных требований. Цель статьи выявление и научный анализ проблемных вопросов при применении международного гуманитарного права для защиты гражданских лиц и гражданских объектов в вооруженных конфликтах в урбанизированной местности.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Для раскрытия теоретических аспектов рассматриваемой проблематики применены системно-структурный подход, обобщение, дедукция, методы научной абстракции, логического и системного анализа. Также использованы специальные методы исследования: историко-правовой, сравнительно-правовой и формально-юридический.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В рамках данной публикации авторы провели анализ проблем международно-правовой защиты гражданского населения и гражданских объектов в условиях боевых действий в урбанизированной местности и разработали предложения по их решению.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. По результатам исследования установлено, что выработанные человечеством принципы и нормы международного права в целом позволяют обеспечить защиту гражданского населения и гражданских объектов при ведении боевых действий, в том числе и в городах, при ключевом условии реализации ответственности за совершение преступлений против мира, человечности и военных преступлений.

ВВЕДЕНИЕ. В последние десятилетия наблюдается эскалация вооруженных столкновений на территориях африканских государств, государств Ближнего Востока и Центральной Азии с участием военных формирований, международных террористических группировок, которые повсеместно используют практику нападения и разграбления культурных ценностей в качестве военной стратегии. В этой связи представляет научный и практический интерес комплексное исследование международно-правовых и организационных основ регулирования защиты культурных ценностей в период вооруженных конфликтов, оценка их эффективности и определение перспективных задач по разработке дополнительных мер и стратегий для сохранения культурного наследия с учетом новых вызовов и угроз.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В данной работе исследуются положения ключевых международных договоров, решений главных органов и специализированных учреждений ООН, которые в своей совокупности формируют действующий международно-правовой режим защиты культурных ценностей в условиях вооруженного конфликта. Автор также анализирует решения органов международной уголовной юстиции по привлечению к ответственности физических лиц за преднамеренные нападения на культурные объекты в рамках военных действий. Отдельное внимание уделено изучению научных работ как отечественных, так и зарубежных ученых, в рамках которых формируются международно-правовые концепции, призванные разрешить существующие проблемы в действующей международно-правовой регламентации исследуемого вопроса, а также сформировать перспективные концепты в рамках развития доктрины международного права. Методологическую основу составляют общенаучные и специальные методы исследования.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. По результатам проведенного исследования установлено, что на протяжении XX в. государства последовательно вырабатывали нормы по защите культурных ценностей от угроз, связанных с вооруженными конфликтами, в то время как XXI в. был ознаменован передовой практикой применения норм об ответственности за нападения на культурные ценности в условиях вооруженного конфликта в деятельности органов международной юстиции. Кроме того, определено, что впервые в истории миротворческой деятельности ООН Советом Безопасности ООН был апробирован мандат Многопрофильной комплексной миссии по стабилизации в Мали, в рамках которого миротворческий контингент среди прочего выполнял задачи по защите, охране и восстановлению совместно с ЮНЕСКО объектов культурного наследия. Представляется значимым выявление и обобщение перспектив по разработке новых международно-правовых мер по сохранению культурного наследия для будущих поколений с учетом меняющейся природы вооруженных конфликтов, активизации деятельности международных террористических группировок и возрастающих масштабов практики по уничтожению многовекового культурного наследия народов в рамках так называемых «культурных чисток». Актуальным аспектом исследования явилось установление новых подходов государств к защите культурного наследия как средства обеспечения международного мира и безопасности.

ОБСУЖДЕНИЯ И ВЫВОДЫ. В рамках публикации представлены авторские объективные оценки сложившихся международно-правовых основ, судебной практики органов международной уголовной юстиции, а также доктринальных подходов как отечественных, так и зарубежных ученых по вопросу международноправового регулирования защиты культурных ценностей в период вооруженных конфликтов. Отдельно рассматриваются формы международно-правового сотрудничества государств на площадке ООН в рамках профильной организации ЮНЕСКО по развитию современных нормативных и организационных основ взаимодействия компетентных органов государств по предупреждению и пресечению уничтожения культурного наследия, а также разграблению и незаконному вывозу культурных ценностей в случае вооруженного конфликта, особенно террористическими группами.

ВВЕДЕНИЕ. Взаимодействие международных судебных органов в контексте перекрестных ссылок является одним из важнейших механизмов развития права. Появление большого количества конкурирующих международных судебных органов и бурное развитие общественных отношений привело к формированию устойчивой практики подобного взаимодействия. На Европейском континенте наиболее ярко кроссцитатное взаимодействие прослеживается во взаимоотношениях Суда Европейского Союза и Европейского суда по правам человека. В контексте феномена перекрестных судебных отсылок автор подчеркивает их высокую значимость для развития института защиты прав и свобод человека в Европе.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В настоящем исследовании использованы труды как российских, так и зарубежных специалистов в области европейского права, а также проанализированы правовые акты Европейского союза и Совета Европы. В ходе исследования использовались общенаучные методы познания – анализ, синтез, индукция, дедукция. Также в работе использовались специальные юридические методы – формальноюридический, технико-юридический, метод юридической аналогии, а также сравнительноправовой метод.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Проведенный анализ сложившейся практики кроссцитатного взаимодействия двух судебных органов наглядным образом демонстрирует высокую значимость кросс-цитирования с точки зрения развития и интеграции прав человека в европейском регионе. Автор делает заключение о том, что кросс-цитатное взаимодействия обоих судов в конечном итоге заметно повышает уровень и эффективность защиты основных прав и свобод человека в Европе, способствуя активной конвергенции позиций судебных органов и гармонизации под- ходов, используемых судами при разрешении схожих дел.

ОБСУЖДЕНИЯ И ВЫВОДЫ. В рамках исследования автор анализирует процесс и механизмы взаимодействия Суда ЕС и Европейского суда по правам человека. Детальным образом рассматривается прецедентная практика двух судебных органов с целью определения вектора их взаимодействия. Исследуются характерные особенности и специфические черты кросс-цитирования, осуществляемого Судом ЕС и Европейским судом по правам человека. По результатам исследования автор приходит к выводу, что кросс-цитирование, осуществляемое Судом ЕС и ЕСПЧ способствует гармонизации европейских норм в сфере защиты прав человека и сохраняет единство европейской правовой системы.