ВВЕДЕНИЕ. Проблемы, связанные с вынужденной миграцией, продолжают оставаться одними из приоритетных и чувствительных вопросов во многих государствах. В статье был проведен анализ различных инициатив отдельных государств, связанных с передачей вынужденных мигрантов в третьи страны и рассмотрением их ходатайств о предоставлении международной защиты за пределами своей территории на основе международных соглашений или политических договоренностей. Эта практика представляет собой одну из современных тенденций в международно-правовом регулировании вынужденной миграции. В научной доктрине и в отдельных актах, публикуемых Управлением Верховного комиссара Организации Объединенных Наций по делам беженцев (УВКБ ООН), она именуется «экстернализацией» международной защиты. Актуальность исследования обусловлена ростом числа вынужденных мигрантов и ужесточением миграционной политики в принимающих государствах.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В статье рассматриваются примеры как двусторонних соглашений по «экстернализации» международной защиты, так и предложение Комиссии Европейского союза (ЕС) закрепить эту практику на уровне права ЕС. Отдельными государствами – членами ЕС, в первую очередь Италией, формируется тенденция экстерриториального применения национального законодательства в области правового регулирования отдельных аспектов вынужденной миграции на территории другого государства, которая должна соответствовать также и праву ЕС. Автор особое внимание уделяет правовому анализу «миграционных соглашений» отдельных государств, в частности Протокола об экстерриториальном управлении миграцией между Правительством Итальянской Республики и Советом министров Республики Албания 2023 г. и его последствиям1, а также Предложению Комиссии ЕС о принятии нового Регламента о возврате. В исследовании использовались исторический, формально-юридический, сравнительно-правовой методы, метод системного анализа и др.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Выявлено, что «экстернализация» принимает различные формы, включая экстерриториальное рассмотрение ходатайств, меры по перехвату мигрантов, передачу обязанностей третьим странам и др. При этом подобные практики часто сопровождаются нарушениями прав человека, включая ограничение доступа к процедурам рассмотрения ходатайств о предоставлении убежища и риск нарушения принципа невысылки. Национальные и международные суды неоднократно признавали такие меры незаконными.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Исследование демонстрирует, что политика «экстернализации» противоречит принципам глобальной солидарности и справедливого распределения ответственности. Несмотря на попытки формального закрепления гарантий для вынужденных мигрантов, риски их нарушений остаются высокими, особенно при передаче в страны с неразвитыми системами убежища. Автор подчеркивает необходимость соблюдения международных стандартов и усиления роли судебного контроля для предотвращения злоупотреблений. В заключение отмечается, что дальнейшее развитие этой практики требует комплексного подхода, учитывающего как безопасность государств, так и защиту прав вынужденных мигрантов.

ВВЕДЕНИЕ. В статье рассматривается, как развивается такой принцип международного права, как принцип сотрудничества, в рамках БРИКС. Выбор этой темы продиктован тем, что сегодня мы сталкиваемся, с одной стороны, с кризисом классических международных организаций, таких как ООН и Всемирная торговая организация, а с другой – с активным и эффективным развитием международного сотрудничества в рамках БРИКС. Однако БРИКС не обладает международной правоспособностью. Это означает, что БРИКС не обладает международными правами и обязательствами, не может выступать в качестве субъекта международного права. На первый взгляд, эти факты следует рассматривать как очевидную слабость такой формы международного сотрудничества, как БРИКС. Однако, как будет показано в статье, эта форма сотрудничества продемонстрировала свою эффективность в развитии международного сотрудничества в различных сферах. Наряду с этим БРИКС уделено очень мало внимания в международной юридической науке. Преимущественно БРИКС рассматривается специалистами в сфере политологии и политэкономии. Цель статьи – восполнить этот пробел, оценив БРИКС с международно-правовой точки зрения.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В представленном исследовании использовались общенаучные методы познания (анализ, синтез, индукция и дедукция), специальные юридические методы (формально-юридический, технико-юридический, метод юридической аналогии), сравнительно-правовой и ситуационный методы.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В статье рассматриваются новые аспекты международно-правового принципа международного сотрудничества посредством мягкого права и неформальности, рассматривается вопрос о том, может ли такая форма международного сотрудничества, как БРИКС, стать альтернативным или дополняющим форумом для сотрудничества и согласования взаимоприемлемых решений по вопросам, касающимся международного нормотворчества. Автор предлагает концептуальную дискуссию о том, должна ли обязанность сотрудничать, чтобы быть действительно эффективной, основываться на принципах, закрепленных в рамках БРИКС, таких как многополярность, инклюзивность и взаимная выгода, и отражают ли эти принципы прогрессивное развитие принципа международного сотрудничества. Кроме того, может ли «мягкий» характер БРИКС и ее подход к принципу сотрудничества быть одним из путей преодоления сегодняшнего кризиса, с которым сталкиваются классические международные организации.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Автор статьи утверждает, что с учетом феномена БРИКС международное право должно эволюционировать, ориентируясь на прогрессивное развитие принципа международного сотрудничества. Это повысит эффективность международного права в условиях сегодняшнего кризиса классических международных организаций. БРИКС можно рассматривать как «мягкий» институт (по аналогии с так называемым мягким правом), который как минимум дополняет классические международные организации или как максимум может их заменить. Национальные интересы, многополярность, инклюзивность и взаимная выгода как основные принципы, отражающие развитие сотрудничества в рамках БРИКС, должны быть положены в основу прогрессивного развития международно-правового принципа международного сотрудничества.

ВВЕДЕНИЕ. При прогнозировании сроков начала природоресурсной деятельности в космосе (даже в относительно малых промышленных масштабах) называются разные сроки. Современные правительственные и неправительственные проекты исследований небесных тел (в некоторых случаях в их сочетании) на текущем этапе сфокусированы на получении и анализе соответствующих естественно-научных данных. Вместе с тем вопрос об уточнении правового режима природных ресурсов небесных тел (в относительно ближайшей перспективе – непосредственно в космосе для обеспечения жизнедеятельности космических экспедиций; в отдаленной – в коммерческих целях) требует безотлагательного сотрудничества для его согласованного решения. Этот вопрос является одним из наиболее показательных и значимых в контексте понимания возможных и целесообразных путей дальнейшего развития международного космического права (при узкоспециальном понимании его отраслевой специфики), а также применимого к космической деятельности национального законодательства России, других государств, в том числе с целью создания благоприятных условий для привлечения инвестиций в частный космический сектор экономики, включающий, но не ограничивающийся будущей деятельностью, связанной с разработкой природных ресурсов небесных тел. В таком контексте в настоящей статье представлен анализ современных тенденций развития национально-правовых подходов зарубежных государств к природоресурсной деятельности в космосе, а также состояния законодательства России о космической деятельности на общем фоне применимого международного космического права.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Теоретическую основу исследования составляют научные работы отечественных и зарубежных юристов, включая специалистов по международному космическому праву и национальному праву зарубежных государств и России. В фокусе анализа – система универсальных международных договоров по космосу, согласованных на полях Организации Объединенных Наций (ООН); документов Комитета ООН по космосу и его Юридического подкомитета; отраслевое национальное законодательство зарубежных государств, включая принятые в 2024–2025 гг. национально-законодательные акты США, Бразилии и Италии; законодательство о космической деятельности России. Основными методами исследования являются методы формальной логики, включая анализ, синтез, аналогию, а также системный и сравнительноправовой.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. 1. Инновационные нормативно-правовые и подзаконные акты США, Люксембурга, ОАЭ, Японии, а также Бразилии и Италии опережают создание необходимых специальных международно-правовых норм о режиме природных ресурсов небесных тел. 2. Первые лицензии на космическую природоресурсную деятельность, выданные в Японии и Люксембурге, подтверждают следование этих государств в фарватере американского законодательного подхода: показательно, что сами лицензии выданы для целей исполнения контрактных обязательств перед Национальным управлением по аэронавтике и исследованию космического пространства (НАСА) по сбору образцов лунного реголита. 3. Указ Президента США «О содействии конкуренции в коммерческой космической отрасли» 2025 г. нацелен на снятие регулятивных барьеров и чрезмерных лицензионных требований, применимых к различным видам космической деятельности, включая «новые». 4. Законодательная основа космической деятельности, включая механизмы поддержки частной космической деятельности, в государствах-участниках Соглашений «Артемида», с одной стороны, и, с другой стороны, в формате межправительственного российско-китайского сотрудничества по Международной лунной научной станции, представлена с разной степенью детализации. 5. Национальное законодательство России регулирует основные вопросы космической деятельности, но не содержит достаточных законодательных стимулов для развития частных инвестиций в разработку природных ресурсов небесных тел; космическое природоресурсное направление в нем содержательно не представлено, в отличие от законодательства США, Люксембурга, Японии, других обозначенных государств; в российском законодательстве наличествуют лишь косвенные признаки того, что такая природоресурсная деятельность российских лиц на небесных телах допустима.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ: 1. В ряде зарубежных государств законодательство о природоресурсной деятельности в космосе было принято в отсутствие регулирования общих вопросов космической деятельности и de facto (наряду с другими факторами в большей степени политического и экономического характера) способствовало его разработке. 2. С принятием Указа Президента США 2025 г. следует ожидать дальнейшего развития этого направления космической деятельности, изначально в рамках приоритетных исследовательских миссий, а затем, в долгосрочной перспективе, с подтверждением экономической целесообразности, и в коммерческих целях. 3. Следует констатировать широкое признание как в государствах – участниках Соглашений «Артемида», так и в межправительственных российско-китайских договоренностей, целесообразности создания благоприятных законодательных условий развития частной космической деятельности. Для этих целей даже в государствах, ранее не являвшихся активными субъектами космической деятельности, принимаются соответствующие законодательные акты, включая космические природоресурсные. 4. Совокупность этих мер и обстоятельств постепенно приводит к росту инвестиций в космический сектор экономики названных государств. 5. Для совершенствования законодательства России о космической деятельности рекомендованы следующие изменения: а) в части общих мер поддержки развития деятельности частных субъектов: устранение чрезмерных регулятивных барьеров в системе лицензирования; усовершенствование норм об обязательном страховании космической деятельности; развитие национального рынка страхования рисков космической деятельности, включая имущественное; создание эффективных экономических условий взаимодействия правительственных и частных субъектов при реализации космических проектов в национальных интересах; б) в части космической природоресурсной деятельности: комплексная законодательная реформа, согласующаяся с уточненной (в интересах развития экономики России) ее международно-правовой позицией; в дополнение к общим мерам поддержки развития космической деятельности в России целесообразно, с учетом лучшего приведенного зарубежного законодательного опыта, уточнение законодательных условий осуществления российскими лицами разработки природных ресурсов небесных тел, включая право собственности разработчика на добытые природные вещества.

ВВЕДЕНИЕ. В статье проводится анализ политики и практики Гонконга в области санкций, контрмер и односторонних ограничительных мер как производной от политики в этой сфере Китая, автономией которого Гонконг является. Хотя Гонконг как административно-территориальная единица Китайской Народной Республики (КНР) следует и должен следовать в фарватере общих принципов политики в указанной сфере Пекина – признание легитимными исключительно санкций Совета Безопасности (СБ) Организации Объединенных Наций (ООН), законность контрмер, принимаемых в ответ на делинквентные деяния других международных акторов и формальное и риторическое неприятие односторонних ограничительных мер, – Гонконг обладает определенной спецификой в этой сфере, обусловленной его особым статусом в конституционно-правовой системе Китая.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В исследовании использованы находящиеся в свободном доступе документы и материалы ООН, органов власти КНР, Законодательного собрания и органов исполнительной власти Гонконга, работы российских, гонконгских, китайских и западных специалистов в области санкций на трех языках (русском, английском и китайском), а также периодические издания, с целью понимания особенностей политики Гонконга в области санкций, контрмер и односторонних ограничительных мер. Автор настоящего исследования использует общенаучные и специальные методы познания.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Ведомый внешнеполитическим курсом своего суверена – Китая, Гонконг обязан исполнять санкции СБ ООН, признанные и выполняемые КНР. В то же самое время вводимые КНР односторонние ограничительные меры и контрмеры (как официальные, так и неформальные) зачастую не являются обязательными для исполнения Гонконгом. Односторонние ограничительные меры стран Запада формально также не имеют юридической силы в Гонконге. Однако, как ни парадоксально, гонконгский бизнес, прежде всего банковский и финансовый, фактически исполняет такие односторонние ограничительные меры (в том числе меры, нацеленные на Гонконг), из-за боязни стать жертвой вторичных ограничительных мер Запада. Это позволяет говорить о сложившейся в Гонконге своеобразной подсистеме регулирования в области санкций, контрмер и односторонних ограничительных мер, существующей, с одной стороны, в рамках системы основополагающих принципов Китая, а с другой стороны, обособленной от правил и норм КНР в этой сфере. Учитывая склонность деловых кругов Гонконга придерживаться западных, в том числе антироссийских, односторонних ограничительных мер, для российских предпринимателей автономия будет оставаться достаточно сложным местом для ведения бизнеса.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Исследование показало особенности политики Гонконга в области санкций, контрмер и односторонних ограничительных мер, позволяющие выделить ее в специальную подсистему политики КНР в указанной сфере. Автор работы пришел к следующим выводам. Во-первых, Гонконг обязан исполнять санкции СБ ООН на основании полученных от Министерства иностранных дел (МИД) КНР инструкций, но в соответствии с законодательством автономии. Во-вторых, Гонконг как несуверенная территория самостоятельно не принимает контрмеры и односторонние ограничительные меры против суверенных государств (принятие и применение таких мер входит в исключительную компетенцию центрального правительства КНР). В-третьих, принимаемые КНР законы против иностранных односторонних ограничительных мер и иные нормативные правовые акты не имеют юридической силы в Гонконге, если их действие Пекин не распространит на автономию в соответствии в предписанной Основным законом (миниконституцией) Гонконга процедурой. В-четвертых, вводимые Китаем контрмеры и односторонние ограничительные меры против третьих стран на основании его законов и ведомственных нормативных правовых актов, а также неофициальные запреты, не имеют обязательной силы в Гонконге, за исключением случаев запрета на въезд в автономию конкретных лиц, являющихся объектами указанных мер. В-пятых, многие гонконгские компании с устоявшимися торгово-экономическими связями с западными контрагентами, и прежде всего работающие на территории САР местные, китайские и иностранные банки и иные финансовые организации, фактически исполняют односторонние ограничительные меры (причем даже меры, направленные против Гонконга) стран Запада, а центральный банк Гонконга даже наставляет функционирующие в автономии банки и финансовые институты соблюдать такие односторонние ограничительные меры государств Запада.

ВВЕДЕНИЕ. В условиях глобальных трансформаций последних лет – роста трансграничных угроз, цифровизации, обострения экологических и геополитических вызовов – существенно возрастает значение международного административного права как новой формы публичного регулирования. Предметом исследования выступает становление и развитие международного административного права как системы норм и процедур, обеспечивающих административное взаимодействие государств в транснациональном пространстве. Актуальность темы обусловлена необходимостью адаптации национальных правовых систем к процессам глобализации и надгосударственного управления. Эта проблематика имеет особое значение для формирования устойчивого правового порядка, основанного на принципах сотрудничества и баланса суверенитета. В условиях усложнения международных отношений и роста роли международных организаций изучение международного административного права позволяет выявить тенденции трансформации публичного управления в глобальном масштабе.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Исследование осуществляется на анализе международных соглашений и инициатив 2022–2025 гг. (Рамочная конвенция Совета Европы об искусственном интеллекте, Соглашение о биоразнообразии в районах за пределами национальной юрисдикции, практика санкционных режимов), а также на трудах отечественных ученых – А.Б. Зеленцова, А.А. Демина, Н.И. Побежимовой, О.Н. Шерстобоева. Применены сравнительноправовой, формально-юридический и институционально-функциональный методы.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Выявлено, что международное административное право постепенно приобретает институциональные очертания, превращаясь из теоретической категории в реальный механизм управления. Сформированы устойчивые практики межгосударственного администрирования в сферах экологии, кибербезопасности, миграции и цифрового регулирования, основанные на принципах прозрачности, подотчетности и координации действий национальных администраций.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Понятие «международное административное право» охватывает совокупность процедур и норм, регулирующих трансграничное взаимодействие государственных администраций. Однако его статус остается спорным: наряду с признанием необходимости согласованных управленческих механизмов звучат опасения утраты элементов суверенитета. Практика последних лет показывает, что принятие международных соглашений в области экологии, цифровизации и кибербезопасности способствует формированию реальных инструментов глобального администрирования. Тем не менее данные процессы развиваются вне единого правового каркаса, что порождает риски несогласованности и правовой неопределенности. Следовательно, дальнейшее развитие международного административного права требует систематизации и кодификации с опорой на принципы международного права и уважение государственного суверенитета.

ВВЕДЕНИЕ. Современная система международных отношений характеризуется наличием непризнанных государств – политико-территориальных образований, которые обладают признаками государственности, но не получили официального признания от международного сообщества. Существование и функционирование подобных политико-территориальных образований в официальных границах суверенных государств влечет за собой возникновение конфликта между принципом территориальной целостности и правом народов на самоопределение. Разрешение этого противоречия во многом восходит к двум противоположным теоретическим подходам к признанию государств: декларативному и конститутивному, – что не позволяет найти универсального решения проблемы международно-правового статуса непризнанных государств. В условиях подобной правовой неопределенности непризнанные государства вынуждены функционировать в рамках дуалистического международно-правового статуса, характеризующегося расхождением между формальными и фактическими возможностями. Цель настоящей статьи состоит в выявлении особенностей международно-правового статуса непризнанных государств и определении характера ограничений их правосубъектности в современной системе международных отношений.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. При проведении исследования был использован широкий круг международно-правовых актов, включая Устав ООН и Конвенцию Монтевидео о правах и обязанностях государств. Также привлекались материалы судебной практики национальных судов и международных арбитражей по вопросам применения права непризнанных государств. Дополнительно анализировались официальные документы и соглашения, регламентирующие фактическое взаимодействие непризнанных государств с суверенными государствами. Были использованы общенаучные методы (анализ, синтез, индукция, дедукция, системный метод) и специальные научные методы, включающие сравнительно-правовой метод, формально-юридический метод, метод анализа правоприменительной практики и структурно-функциональный анализ.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В статье осуществлено разграничение непризнанных государств от смежных категорий, включая частично признанные государства и государства, не признанные отдельными государствами. Проведен анализ формального и содержательного подходов к определению непризнанных государств, а также интегративных концепций, разработанных в современной доктрине международного права. Исследованы ключевые ограничения международно-правового статуса непризнанных государств, и выявлены механизмы их фактического участия в международных отношениях.
ОБСУЖДЕНИЯ И ВЫВОДЫ. На основе проведенного анализа сформулирован вывод о дуалистическом характере международноправового статуса непризнанных государств, который проявляется в разделении на формально-юридический и фактический компоненты. Обосновано, что формально-юридически непризнанные государства соответствуют трем из четырех признаков государственности по Конвенции Монтевидео, однако лишены способности к официальному установлению отношений с суверенными государствами (четвертый признак). Установлено, что фактический международноправовой статус непризнанных государств формируется вследствие реализации собственного суверенитета государствами как участниками международных межгосударственных отношений, которые вступают в неофициальные политические и экономические взаимодействия с непризнанными государствами. Аналогичным образом в фактические взаимодействия с непризнанными государствами могут вступать и международные межправительственные организации, и интеграционные объединения, которые не являются суверенными образованиями. Сделан вывод о том, что международно-правовой статус непризнанных государств не носит универсального характера и формируется индивидуально в зависимости от позиций отдельных субъектов международных межгосударственных отношений, вступающих во взаимодействие с такими государствами.

ВВЕДЕНИЕ. В статье представлен анализ консультативного заключения суда Евразийского экономического союза (ЕАЭС, Союз) от 7 апреля 2025 г. по разъяснению положений договора о ЕАЭС в части общего рынка услуг. В рамках рассмотрения дела суду Союза необходимо было ответить на вопросы, связанные с применением норм о свободе оказания услуг применительно к услугам воздушных перевозок внутри ЕАЭС. При этом основная проблема, которую пришлось решать в рамках рассмотрения дела, состояла в том, в какой степени трансграничные воздушные перевозки внутри ЕАЭС регулируются нормами международного воздушного права, а в какой – нормами права Союза. Учитывая три несовпадающих особых мнения, достичь консенсуса по вопросу не удалось. Тем не менее Большая коллегия сформулировала правовую позицию, согласно которой положения о свободе оказания услуг распространяются на сферу воздушных перевозок в части, не противоречащей общей транспортной политики, соответственно, государства-члены не могут вводить дополнительные ограничения, а Евразийская экономическая комиссия обладает компетенцией в указанной сфере.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В качестве методологической основы исследования выступили традиционные общенаучные и специальные методы познания правовых явлений: сравнительно-правовой метод; метод научного анализа; формально-юридический метод; метод синтеза социально-правовых явлений.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В результате проведенного исследования автор пришел к выводу о том, что международные воздушные перевозки внутри ЕАЭС регулируются сложным комплексом правовых норм, включающим в себя нормы международного воздушного права, национального права государств-членов, а также права ЕАЭС в части свободного передвижения услуг и скоординированной транспортной политики.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Действующее международное воздушное право, включая Конвенцию о международной гражданской авиации 1944 г. (Чикагская конвенция) не устанавливает никаких ограничений для распространения положений о свободной торговле услугами на сферу коммерческих перевозок на воздушном транспорте. Фактически можно выделить две параллельные системы, касающиеся регулирования международных воздушных перевозок, первая из которых базируется на Чикагской конвенции; другая представляет собой экономическую систему, основанную на двусторонних соглашениях или в виде региональной системы. Право ЕАЭС предусматривает создание общего рынка воздушных перевозок, однако на сегодняшний момент он еще не сформирован. При этом государства-члены не должны вводить новых ограничений в торговле транспортными услугами, которые отсутствовали на момент заключения учредительного договора. Нормы права ЕАЭС в части свободы оказания услуг и скоординированной (согласованной) транспортной политики и международное воздушное право не конкурируют друг с другом, а вместе с национальным правом формируют взаимодополняющую правовую систему в сфере воздушных перевозок.

ВВЕДЕНИЕ. Исторически ключевой отраслью экономики Гренландии, самого крупного острова в мире, считалось рыболовство. С изменением климата, глобальным потеплением океанических вод, особенно в Северо-Западной Арктике, интерес к промышленному использованию морских живых ресурсов в исключительной экономической зоне Гренландии значительно возрос. Сегодня в гренландских водах встречаются не только европейские и российские рыбопромысловые суда, но и суда из Китая. В связи с этим исследовательский интерес представляют особенности управления рыбной промышленностью Гренландии и международное сотрудничество между островом и другими государствами в историческом контексте и на современном этапе.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Исследование основано на нормативных и научно-аналитических материалах, раскрывающих двустороннюю договорную практику Гренландии с государствами, осуществляющими рыбный промысел в примыкающих к острову морских пространствах. В статье показана история развития международно-правовых норм, а также внутреннего законодательства Гренландии по вопросам рыбного промысла. При проведении исследования авторами использовались исторический, сравнительно-правовой, логический методы, а также методы сравнительного анализа, аналогии, описания, обобщения и некоторые другие общенаучные и специальные юридические методы.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Авторами выделены основные причины привлекательности Гренландии для ведущих мировых рыбопромысловых держав, которые осознают стратегическую ценность этого острова для развития своей экономики. На основании проведенного анализа установлено, что Гренландия придерживается единой с Европейским союзом (ЕС) и Соединенными Штатами Америки (США) политики сдерживания России, в том числе в Арктике. В последнее время это особенно явно прослеживается в двусторонних отношениях в сфере рыболовства. Вместе с тем в отличие от Гренландии, Фарерские острова, которые также входят в состав Дании, ведут более прагматичную политику в области рыболовства по отношению к России, продлевая действие соглашения о рыболовстве и выделяя квоты для российских судов в своей исключительной экономической зоне на взаимной основе. Этот рациональный подход, продиктованный в первую очередь соображениями экономической выгоды и истории взаимоотношений, позволяет Фарерам поддерживать стабильные отношения с Россией, несмотря на общеевропейскую тенденцию к сдерживанию российской стороны.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Происходящие геополитические изменения в мире отразились в том числе и на рыбопромысловой отрасли Гренландии. В настоящее время очевидно намеренное втягивание Гренландии в противостояние с Россией, которое негативно влияет на международное сотрудничество по использованию морских живых ресурсов и на сферу рыболовства в СевероЗападной Арктике и сопредельных морях, а также на военно-политическую обстановку в Арктическом регионе в целом.

ВВЕДЕНИЕ. Исследование представляет собой комплексный аналитический обзор правовых вызовов колонизации Марса, исследуется эволюция и системные пробелы международного космического права. В работе рассмотрены существующие правовые механизмы – от Договора по космосу 1967 г. до новейших инициатив, включая Соглашения Артемиды и обновленную политику Комитета по космическим исследованиям (далее – COSPAR) 2024 г. Актуальность исследования обусловлена стремительным развитием космических технологий и возрастающим интересом к марсианским миссиям как со стороны государственных космических агентств, так и частных компаний. Целью исследования является выявление потенциальных проблем правового регулирования правоотношений, связанных с возможной колонизацией Марса. Для достижения цели авторы решают следующе основные задачи: исследовать источники международного космического права, потенциально применимые к марсианской колонии, выявить проблемы правового регулирования марсианской колонии и предложить механизмы их решения. Авторы подчеркивают, что создание устойчивой, т.е. способной к автономному функционированию и развитию, колонии на Марсе невозможно без формирования четкой и всеобъемлющей правовой базы, которая урегулирует все аспекты человеческого присутствия на планете: от вопросов юрисдикции над поселениями, их жителями и космическими объектами и использования ресурсов до планетарной защиты и разрешения потенциальных конфликтов.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. Методология исследования базируется на комплексном применении формально-юридического и сравнительно-правового методов. Эмпирическую базу составили международно-правовые акты в области космического права, национальное законодательство в космической сфере, документы международных организаций, материалы арбитражной практики по космическим спорам.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Установлено, что ключевой принцип неприсвоения небесных тел (Договор по космосу 1967 г.) создает правовую коллизию с практической необходимостью территориального контроля для будущих поселений. Выявлены регуляторные пробелы, в частности, в использовании местных ресурсов (ISRU) в условиях соблюдения требований планетарной защиты и касающиеся правового статуса детей, рожденных на Марсе. Анализ показал, что односторонние акты (законы США и Люксембурга о добыче ресурсов) и новые многосторонние инициативы (Соглашения Артемиды) вступают в противоречие с универсальными нормами космического права. Правовые прецеденты, такие как инцидент со спутником «Космос-954», демонстрируют ограниченную применимость существующих механизмов ответственности к сложным марсианским миссиям.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Исследование демонстрирует, что правовое регулирование марсианской колонизации представляет собой беспрецедентный вызов для международного сообщества. Успешная реализация марсианской программы требует создания комплексной правовой базы, учитывающей как технические и научные аспекты освоения Марса, так и социально-экономические факторы международного сотрудничества. Ключевыми элементами этой базы должны стать: четкое определение юрисдикции над марсианскими поселениями, механизмы распределения ресурсов, система разрешения споров и протоколы защиты окружающей среды Марса. 

ВВЕДЕНИЕ. Дноуглубление представляет собой деятельность, направленную на увеличение глубины определенной акватории путем извлечения донного грунта. Для осуществления этой деятельности используются суда технического флота особого типа – земснаряды. Высокая техническая сложность работ по дноуглублению, их воздействие на окружающую среду, а также уникальный характер, предусматривающий использование специализированных судов, обусловливает необходимость комплексного регулирования такой деятельности. Европейский союз (ЕС, Союз) является юрисдикцией базирования ведущих компаний, предоставляющих дноуглубительные услуги, вследствие чего подход ЕС к регулированию этой деятельности представляет особенный интерес.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В статье рассматриваются аспекты правового регулирования дноуглубительной деятельности в ЕС. Автором использовались труды российских и зарубежных ученых, посвященные проблемам и особенностям дноуглубления. С учетом тематики настоящего исследования, использовавшиеся труды российских ученых посвящены в основном рассмотрению общих аспектов дноуглубительных работ, тогда как работы зарубежных исследователей касаются частных вопросов регулирования дноуглубления непосредственно в ЕС. Исследование основывается на анализе законодательных актов ЕС, включая как акты первичного права Союза, такие как Договор о функционировании ЕС, так и акты вторичного права Союза – различные директивы и регламенты ЕС, регулирующие осуществление дноуглубительных работ. Автором также анализируются решения Суда ЕС, в которых затрагиваются аспекты реализации дноуглубительной деятельности и эксплуатации судов дноуглубительного флота. Кроме того, автором рассматривается ряд глобальных международных договоров в области судоходства и иных источников международного права. В рамках исследования применялся формально-юридический метод, метод юридической герменевтики, сравнительно-правовой метод.
РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Союз не относит дноуглубление к транспортным услугам, регулируя его как инженерно-гидротехническую, строительную деятельность. Это представляется оправданным и распространенным подходом: для дноуглубления судоходность является второстепенным признаком, тогда как основная цель заключается в извлечении грунта. При этом модель регулирования дноуглубительных работ в ЕС можно охарактеризовать как гибкую, поскольку в ее рамках сочетаются необходимость признания и уважения свободы предоставления услуг и необходимость защиты объектов критической инфраструктуры, выражающейся в возможности ограничения доступа к рынку дноуглубления ЕС по соображениям безопасности. В то же время обнаружены пробелы в регулировании статуса извлеченного грунта, который в зависимости от обстоятельств может квалифицироваться как отход или вторичный ресурс. Также выявлена недостаточная детализация правил допуска иностранных компаний на европейский рынок дноуглубительных работ.
ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Гибкость регулирования дноуглубительных работ в ЕС позволяет адаптироваться к конкретным условиям проектов, что является его преимуществом. Вместе с тем отсутствие единообразного подхода к статусу извлекаемого грунта создает правовую неопределенность. Кроме того, несмотря на наличие положений, позволяющих ограничить доступ компаниям из третьих стран к рынку дноуглубления ЕС, вместо них применяются меры по защите от иностранных субсидий, что противоречит основной идее ограничений на рынке дноуглубления. В целом, опыт ЕС в данной сфере можно считать положительным, но требующим дальнейшего совершенствования.