Конвенция Организации Объединенных Наций против киберпреступности 2024 года – итог «киберкомпромисса»?

ВВЕДЕНИЕ. Международно-правовой режим киберпространства сегодня нуждается в дополнительной правовой регламентации, поскольку по некоторым аспектам, в частности, по борьбе с киберпреступностью, до 2024 г. не был принят универсальный международный договор. По мнению автора, искусственное затягивание переговорного процесса обосновывается стремлением ряда государств заблаговременно «осваивать» новую территорию в международном праве, руководствуясь при этом положениями внутреннего нормативно-правового регулирования. Поскольку на уровне Организации Объединенных Наций (далее – ООН) у международного сообщества длительное время не было универсальных «механизмов воздействия» на неправомерную деятельность в киберпространстве, то количество совершаемых киберпреступлений стремительно возрастало, а киберпреступники, в свою очередь, использовали анонимность данного пространства для совершения кибератак. Признание государствами как первичными субъектами международного права проблемы роста кибернетической преступности в отсутствие действующего универсального источника международного права спустя более двадцати лет привело к созданию в 2024 г. нового документа – «Конвенции ООН против киберпреступности; укрепление международного сотрудничества в борьбе с определенными преступлениями, совершаемыми с использованием информационно-коммуникационных систем, и в обмене доказательствами в электронной форме, относящимися к серьезным преступлениям» (далее – Конвенция ООН против киберпреступности 2024 г.). Таким образом, в данной работе исследуется проблема толкования новой Конвенции как итогового и эффективного компромисса, к которому пришли государства.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ. В статье используются работы российских и зарубежных специалистов, исследующих положения Конвенции ООН против киберпреступности 2024 г., а также некоторые теоретические исследования в сфере международного уголовного права, посвященные проблеме применения государствами «принципа активной юрисдикции» и «принципа пассивной юрисдикции». Помимо общенаучных методов исследования (анализ, синтез, индукция и дедукция) автор использует специальные методы исследования (сравнительноправовой метод) для всестороннего изучения международно-правовой позиции государств по вопросу борьбы с киберпреступностью. Предметом исследования выступают международные отношения государств – членов ООН, связанные с сотрудничеством по пресечению и борьбе с кибернетической преступностью. К объекту исследования отнесена киберпреступность в государствах – членах ООН.

РЕЗУЛЬТАТЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. В результате исследования были выделены два основных проблемных аспекта реализации положений нового документа: применение «принципа пассивной юрисдикции» и вопрос, связанный с защитой персональных данных пользователей Интернета. Существует вероятность того, что вместо заявленной государствами цели – борьбы с преступностью, основные усилия данных субъектов будут направлены на отстаивание права толковать положения Конвенции против киберпреступности, руководствуясь нормами внутреннего законодательства, сужая при этом возможность конкретному пользователю получить защиту своих прав.

ОБСУЖДЕНИЕ И ВЫВОДЫ. Сегодня тенденции изменения международно-правового режима киберпространства диктуются не столько государствами как носителями суверенитета в отношении национального сегмента Интернета, сколько ведущими IT-компаниями и организациями, отстаивающими право на автономное регулирование с минимальным участием первичных субъектов международного права. Несмотря на принятие Генеральной Ассамблеей ООН Конвенции против киберпреступности, не приходится констатировать достижение компромисса, поскольку при составлении текста документа каждое государство по-разному воспринимало его итоговую цель. Некоторые государства скептически относятся к итоговому документу ООН и предпочитают использовать Будапештскую конвенцию 2001 г. как механизм по борьбе с преступлениями в киберпространстве. Основная проблема универсальной Конвенции касается толкования целого ряда положений, затрагивающих проблему применения «принципа пассивной юрисдикции», условий и гарантий соблюдения прав человека в случае привлечения к ответственности по политическим мотивам пользователей, а также возможности сотрудничества США, западных государств по данным вопросам с Россией и Китаем в текущих реалиях.

1. Волеводз А.Г. 2009. Современная система международной уголовной юстиции: понятие, правовые основы, структура и признаки. – Международное уголовное правосудие: Современные проблемы. Москва: Институт права и публичной политики. С. 303-323.

2. Данельян А.А. 2020. Международно-правовое регулирование киберпространства. – Образование и право. № 1. С. 261-269.

3. Иноземцев М.И. 2021. Цифровое право: в поисках определенности. – Digital Law Journal. Vol. 2. № 1. C. 18-28.

4. Комова Е.Ю., Сидоренко Э.Л. Использование цифровых технологий на фондовом рынке: уголовноправовой аспект. – Digital Law Journal. Vol. 4. № 1. C. 74-85.

5. Мозолина О.В. 2004. Вопросы международноправового регулирования Интернета. – Московский журнал международного права. № 4. С. 152-163.

6. Ситников М.С. 2024. Как и зачем регулировать сферу метавселенных? – Digital Law Journal. Vol. 5. № 1. C. 69-93.

7. Татаринов М.К. 2019. Традиционные и новые подходы к понятию и классификации юрисдикции. – Международное публичное и частное право. № 1. С. 6-10.

8. Assaf A. 2023. Violations of Sovereignty in “Cyberspace” under the United Nations Charter. – Журнал ВШЭ по международному праву. Vol. 1. № 3. C. 4-20.

9. Blakesley C.L. 1987. Jurisdiction as Legal Protection Against Terrorism. – Connecticut Law Review. Vol. 19. P. 895-943.

10. Clarke R.A., Knake R.K. 2019. The Fifth Domain: Defending Our Country, Our Companies, and Ourselves in the Age of Cyber Threats. Publ. Penguin Press. 352 p.

11. Gallant K.S. 2022. International Criminal Jurisdiction. Whose Law Must We Obey? Oxford University Press. 808 p.

12. Godwin III J.B., Kulpin A., Rauscher K.F., Yaschenko V. 2014. Critical Terminology Foundations 2. Russia. U.S. Bilateral on Cybersecurity. Policy report. 82 p.

13. Jackson J.H., Davey W.J., Sykes A.O. 2008. Legal Problems of International Economic Relations. 1st ed. West Academic Publishing. 1304 p.

14. Khanna P. 2018. State Sovereignty and Self-Defence in Cyberspace. – BRICS Law Journal. № 5 (4). P. 139-154.

15. Lenhoff A. International Law and Rules on International Jurisdiction. - Cornell Law Quarterly. 1964. Vol.50. P.5-23.

16. Moore J.B. 1887. Report on Extraterritorial Crime and the Cutting Case. Washington DC. Government Printing Office. 130 p.

17. Scher-Zagier E. 2024. Jurisdictional Creep: The UN Cybercrime Convention and the Expansion of Passive Personality Jurisdition. – Yale Journal of Law& Technology. Vol. 27. 53 p.

18. Schmitt M.N. 2017. Tallin Manual 2.0. On the International Law Applicable to Cyber Operations. 2nd ed. Cambridge University Press. 598 p.

19. Shaw M.N. 2021. International Law. 9th ed. Cambridge University Press. 1213 p.

20. Watson G.R. The Passive Personality Principle. - Texas International Law Journal. Vol.28:1. P.1-46.